Гость на свадьбе

— Я только что сказала, что люблю тебя, Брэдли. Я влюблена в тебя. Я не хочу возвращаться завтра на работу и притворяться, будто ничего не было. Я хочу встречаться с тобой, и держать тебя за руку, и ужинать с тобой, и заниматься с тобой любовью, и просыпаться в твоих объятиях, и…

В изумлении Ханна смотрела на то, как он в буквальном смысле отступает от нее подальше. Что еще хуже — она видела, что он уходит все глубже и глубже в себя, как было всегда, когда какой-нибудь горячий поклонник останавливал его на улице и просил дать автограф.

Испуг охватил ее, и она знала почему. Детство научило его отчуждению, и оно давалось ему легко, как дыхание. Но это было всего лишь преградой на ее пути. Как бы далеко он ни уходил в себя, она намеревалась следовать за ним.

— Брэдли! Посмотри на меня. Посмотри по-настоящему. Я открываюсь тебе. Полностью. Предлагаю все, что у меня есть. Потому… потому что мы с тобой как пара перчаток: можем существовать поодиночке, но вместе дополняем друг друга. Я твоя, Брэдли. Я останусь с тобой навсегда, если ты этого захочешь.

— Никто не может обещать «навсегда».

Она чуть не разрыдалась от облегчения, услышав долгожданный ответ.

— Я могу! И обещаю. Каждой клеточкой своего существа я знаю, что принадлежу тебе. Я твоя. Навсегда. Я никуда не уйду. — Чувствуя себя так, словно вот-вот взорвется, если не коснется его, не прислонится к нему, не узнает его решение — каким бы оно ни было, — Ханна протянула к нему дрожащую руку и дотронулась до его щеки.

Брэдли дернулся, точно его ударило током.

Она отшатнулась, словно ей отвесили пощечину.

Испуганная, Ханна прижала руку к груди, к бешено колотящемуся сердцу.

О господи. Она только что все испортила. Строила воздушные замки, не имея никакого основания, кроме собственных наивных, сентиментальных надежд. Брэдли ее не хотел. Она никогда не будет ему нужна. Все было так, как она и убеждала себя раньше.

— И это весь твой ответ?

Тишина.

Обуявшая ее ярость — направленная в большей степени на себя за непроходимую глупость — не давала ей дышать, пока она не замахнулась и не ударила о стену кулаком.

Было больно. Тяжело дыша, она остановилась, побежденная. И донельзя разозленная.

Она помахала перед его глазами рукой, точно он был в коме — что, если не придираться к деталям, было правдой. Эмоциональная кома. А она любила его так сильно, что на двоих хватило бы.

Из череды нелепых мыслей в голове Ханна выделила только одну — и с решительностью, или надеждой, или чистым безумием шагнула к нему и, встав на цыпочки, поцеловала его.

Закрыв глаза. Слушая бешеный стук собственного сердца.

Губы, которые так часто касались ее кожи, знали каждый дюйм ее тела, доводили ее до экстаза снова и снова, на этот раз были неподвижны. Словно ее и не было. От него исходил жар, говорящий ей, что он ошибался, а она была права. И все же он не пошевелился.

Тогда Ханна всхлипнула, и слезы градом полились по щекам. Привкус соли во рту заставил ее прийти в себя и сделать попытку отстраниться.

И тогда она почувствовала изменение. Его губы смягчились. Едва различимый отклик. Ханна затаила дыхание.

И Брэдли поцеловал ее. Так нежно, что можно было подумать, что ей это только показалось. И если это так, то, господи, какой же силы воображение у нее было!

Мягкие, теплые губы прижались к ее губам, осушая ее слезы. Поцелуй был так прекрасен, что она забыла, почему вообще заплакала.

А затем на нее нашло внезапное осознание. Как бы она его ни любила, у Брэдли не хватало мужества даже для того, чтобы дать ответ.

Ханна отпрянула, вытирая щеки и рот ладонью, пытаясь стереть ощущение, которое было до боли похоже на взаимное чувство, хотя было не чем иным, как заученным откликом. Спотыкаясь, она отступила к противоположной стороне кровати, упершись руками в покрывало, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.

Он не последовал за ней. И не вымолвил ни слова.

У нее был лишь один выход.

— Я не могу завтра вернуться на работу и делать вид, что ничего не случилось. А раз это твоя компания и, не будучи джентльменом, ты ее, разумеется, не продашь, последствия придется разгребать мне. Господи, до чего же я предсказуема.

— Ты увольняешься?

Надо же, заговорил!

— Ты не дал мне другой возможности.

Отступив на шаг, он протянул к ней руку:

— Я ни разу не просил тебя уволиться. Этого я хочу меньше всего. Если уж быть честным, то именно поэтому я и приехал с тобой. — Он с хмурым видом провел ладонью по волосам. — Дел сейчас невпроворот, и я должен был убедиться, что ты не соблазнишься здешними красотами и не останешься.

— Ты напросился в гости, чтобы убедиться, что я вернусь и буду по-прежнему на тебя работать?

Ну конечно! Она существенно облегчала ему жизнь. И ему это было по душе. Такого эгоистичного поступка она от него ждала, но не догадалась, что стояло за его внезапным решением сопровождать ее на свадьбе. Черт!

— Зря я себя утруждал. Ты все равно уходишь.