Гостеприимная Арктика

В это время в бараке умер больной, лежавший в другой комнате. Предположив, что он был болен сыпным тифом, решили продезинфицировать барак парами серы. Мою комнату закрыли и полагали, что пары туда не проникнут. Однако, когда я ночью проснулся, комната была полна ими, и у меня еле хватило силы, чтобы постучать в стену. Ко мне прибежали и немедленно открыли все двери и окна. Но на следующий день у меня началось сильное кровохарканье, которое затем повторилось несколько раз.

Наконец, я понял, что единственный мой шанс остаться в живых заключается в том, чтобы меня перевезли в госпиталь форта Юкон. Этот госпиталь, самый северный на американском континенте, находится в 400 милях к югу от о. Гершеля; но я полагал, что пребывание на открытом воздухе и санное путешествие мне не повредят.

Сначала окружающие не соглашались отпустить меня; но через неделю они пришли к заключению, что я совсем плох и все равно умру, а потому если я предпочитаю, чтобы это произошло на пути в госпиталь, то нет основания мне отказывать. Меня просили лишь подписать заявление о том, что переезд в форт Юкон я предпринял по собственному желанию и принимаю на себя всю ответственность за возможные последствия.

В начале апреля я выехал с о. Гершеля в сопровождении двух эскимосов и одного индейца. Они везли меня на специально приспособленных санях с рессорами, изготовленными из пружин небольшой пружинной кровати. С самого момента отъезда я почувствовал себя лучше; когда же мы проехали первые 15 миль, то оказалось, что у меня уже нет жара. В этот день мне дали некоторое количество моего любимого кушанья — мороженой сырой рыбы. На следующее утро жара опять не было.

Во время дальнейшего путешествия по незаселенной местности я изо дня в день питался мясом и рыбой то в сыром и мороженом виде, то в вареном и горячем. С каждым днем силы возвращались ко мне, и когда я прибыл в форт Юкон, то уже не особенно нуждался в уходе госпитальных сиделок. Впоследствии некий предприимчивый журналист опубликовал во многих газетах яркое описание тех «лишений и страданий», которые я перенес на протяжении 400 миль пути по покрытым снегом арктическим горам от о. Гершеля до форта Юкон, когда «смерть гналась за мною по пятам». Я не знаю, какие лишения имел в виду этот журналист, но знаю, что в течение 27 дней пути я прибавился в весе на 12 кг.

После изолированности и невозмутимого мира Арктики мы сначала оказались в поселке о. Гершеля, с его коврами, качалками и известиями из «внешнего мира», приходившими раза три в год. Теперь, в форте Юкон, я окончательно почувствовал, что мое полярное путешествие уже осталось в прошлом: здесь ежедневно в полдень принимали радиосводку текущих событий (это было в апреле 1918 г., и немцы с каждым днем все приближались к Парижу, а их дальнобойные пушки уже начинали громить его). Электрические нервы цивилизации тянулись и сюда, на север, и мне предстояло снова сделаться участником ее радостей и горестей.

Мое пребывание в госпитале, до полного выздоровления, продолжалось 3 месяца. Затем я отправился на пароходе вверх по р. Юкону до Доусона, а оттуда по железной дороге до моря и снова на пароходе в Викторию (в Ванкувере). Здесь, в адмиралтействе, от которого мы отплыли 5,5 лет назад, я встретил команду «Белого Медведя» и расплатился с ней (после зимовки у о. Бартер они пришли на «Белом Медведе» в Ном; там корабль был продан, а команда отправилась на юг на пассажирском пароходе). На дальнем севере теперь оставался и продолжал нашу работу только Стуркерсон с его четырьмя спутниками[39].

Мое прибытие в Нью-Йорк совпало с объявлением перемирия, а когда я прибыл в Торонто, там уже праздновали окончание войны, от которой за все эти годы ни один обитатель цивилизованного мира не был защищен так хорошо, как мы в нашей гостеприимной Арктике.

ПРИЛОЖЕНИЕ I. ДРЕЙФ СТУРКЕРСОНА ПО МОРЮ БОФОРА

Пятнадцатого марта 1918 г. Стуркерсон выступил с о. Кросс в ледовое путешествие в сопровождении 12 человек при 56 собаках, а 16 апреля, отослав обратно вспомогательную партию, остался с 4 спутниками (Мэйсик, Гомер, Найт и Мартин Килиан) при 16 собаках. Дрейф происходил вполне благополучно до конца августа, когда у Стуркерсона началась астма. Опасаясь, что его спутники не смогут обходиться без его помощи, он отказался от первоначального намерения пробыть на льду год, и в конце сентября решил повернуть обратно. 8 ноября 1918 г. партия Стуркерсона вышла на побережье материка, возле устья р. Колвилль, после непрерывного пребывания на льду в течение 238 дней. Научные результаты своего дрейфа сам Стуркерсон сформулировал следующим образом:

«Мы открыли, что в море Бофора, между 72,5° и 74° с. ш., вопреки общепринятому мнению, не существует постоянных течений, и весь дрейф льдов обусловлен исключительно ветрами.