Гостеприимный край кошмаров

– Он водил с ними дружбу чуть ли не с детства, при полном взаимопонимании. Сумел вписаться в кесейские понятия о чести, которые для нас чаща темная, ему это всегда было ближе, чем человеческая мораль. Лесные колдуны умеют находить с кесу общий язык, предатель на предателе… Вдобавок Мерсмон эту серую погань много чему научил: придумал для них удобный алфавит, ознакомил с позиционной арифметикой, с нашей техникой и огнестрельным оружием, с продвинутыми способами обработки металла и дьявол знает, с какими пакостями еще. Кесейский просветитель, мать его… Кстати, его мать, Изабелла Мерсмон, была лесной колдуньей и тоже играла в эти игры, но ее хотя бы власть не интересовала. Этот моральный урод столько времени спустя начал мстить за ее смерть, да еще с такой остервенелой жестокостью…

– Постой, постой, разве он не сам ее убил? Везде же написано…

Эгле поморщилась, выразительно вздохнула и ничего на это не сказала.

Налила себе ликера, уставилась на рюмку, словно впервые увидела изящный перламутровый бутон, оплетенный серебряной филигранью, и негромко произнесла:

– Мы, Высшие, делаем что можем. Регулярно совершаем рейды в Кесуан и наносим превентивные удары, чтобы Мерсмон не смог полностью избавиться от связывающих заклятий. Суку-ведьму никак не поймать, но бывает, что удается прихлопнуть кого-нибудь из кесу, которые тянутся туда со всех концов Леса, чтобы учиться у Наргиатага и его доверенной мерзавки. Боже, Стах, как я устала от этой бесконечной войны с Гиблой страной…

Он накрыл ладонью тонкое беззащитное запястье. Как еще ее поддержать? Разве что не задавать больше дурацких вопросов, но все-таки не вытерпел, спросил:

– Эгле, почему вы не повторите то, что проделали так блестяще семь с половиной долгих лет назад? Вы же тогда полностью победили! Если вы снова скрутите Мерсмона теми же заклятиями и на этот раз приставите постоянную охрану, чтобы ведьма до него не добралась…

– Хорошенького ты о нас мнения! Мы, по-твоему, не пробовали? Бесполезно. У него ненормальная сила сопротивления, да еще такой магический потенциал, что больше его никак не сломать, можно только ослабить.

– В тот раз получилось.

– Послушай, Стах… О чем сейчас скажу, помалкивай, как будто дал подписку молчать как рыба. В тот раз нам невероятно повезло. Мы тогда использовали одно безотказное средство… Случай подвернулся неожиданно, и мы решили – почему бы нет? Даже не рассчитывали на такой сокрушительный результат, но как Мерсмона пробило, это было что-то! Бледная, как у трупа, каменная морда, запавшие покрасневшие глаза – покрасневшие, представляешь? Мы еще немного подождали, пока он дозреет, и нанесли окончательный удар. Иначе, боюсь, так бы все и тянулось с переменным успехом. Он и правда исключительно силен.

– Неужели нельзя опять применить то же средство?

– Да если б только можно! Оно было одноразовое, из того барахла, которое уничтожается в момент использования.

Снова, всего на секунду, мелькнула неприятная улыбка. Словно прием, позволивший Высшим одержать верх над Темным Властителем, был отнюдь не джентльменским и Эгле до сих пор вспоминает об этом с болезненным злорадством. Словно у нее там замешано что-то личное, да такое, что подробностей нипочем не расскажет.

– Главное, тем, кто охраняет южную стену Танары, нечего считать ворон и медузников, – заговорила она с легким раздражением, стряхнув мутноватое наваждение прошлого. – И зачем туда пускают туристов? Пню ясно, что за деньги, но кормятся на этом вовсе не Высшие! Разве я не права? Жертвы прорывов – расплата за коррупцию.

На это возразить нечего. Официально в полосе риска на Танаре гражданским лицам находиться запрещено, неофициально – взятки с любителей острых ощущений обеспечивают кое-кому недурные доходы, на безбедную старость хватит. На этой роковой территории шагу не ступишь, чтобы не наткнуться на микроавтобус, палатку или парочку-другую восторженных иноземцев, ожидающих, когда начнется знаменитое шоу под названием «Прорыв».

– Недавно Летняя нагрянула туда с высочайшей проверкой, – добавила Эгле с усмешкой. – Ходят слухи, собственноручно надавала пощечин ворюге-коменданту, который хотел от чистого сердца поделиться с ней выручкой. Эта может, ей палец в рот не клади – откусит, разжует и выплюнет тебе же в лицо. Стерва.

Стах уже усвоил, что в устах у Эгле «стерва» – не оскорбление, а высшая степень похвалы.

– Дай бог, чтобы Летней госпоже удалось разобраться с этим гадючником. Она вроде бы грозилась…

– Мечтай. Коррупция увяла только при Мерсмоне, потому что взяточников, казнокрадов и вымогателей он без суда отдавал своим серым сучкам на пропитание. Вот тогда они плакали, но держались, не гребли под себя в четыре руки, жизнь дороже. А Янари ничего не добьется, ей напугать их нечем. Разве что скопит меньше, чем другие, да наживет лишнюю сотню врагов. Хватит об этой тягомотине. Ты мое поручение выполнил?

– Я над этим работаю, – сказанул Стах, лишь после запоздало подумал, что это может быть понято как издевка.