Гости горы Кошмара том 3 (СИ)

Что смешно, девочка трижды описала Арфу от затылка до поясницы и та стойко вынесла удары судьбы, ни разу не рыкнув на малышку. Зато Павлу досталось за троих — ему пришлось вспоминать построение заклинания очищения, как одежды, так и всего тела. Когда Арфа в первый раз полностью разделась и присев к нему спиной, потребовала помыть чарами, он округлил глаза от удивления. Осознав, что «ангел-телохранитель» некомпетентен в вопросе, голая девица развернулась и, не стесняясь наготы, начала на пальцах показывать, что нужно делать и с каким напором подавать энергию.

Целых три дня понадобилось дочке дракона для восстановления организма, а на четвёртый их нашли жрецы храма смерти. Они вроде как не жители Парадиза и стояли отдельно и от Света и от Мрака. Убивать слуг бога Тантала считалось моветоном — они всегда находили обидчиков. Павел получал информацию о планете и пантеоне богов от Могучего в первые дни пребывания в этом мире и даже не слышал о таком божестве. Зато Арфа, увидев на пороге комнаты троих чародеев в серых балахонах, брезгливо поморщилась и сообщила, что их братство рискует привлечь внимание дракона и тогда тот озаботится поиском норы Тантала, чтобы проверить, так ли бессмертен древний дух? или это всего лишь сказки для малограмотных крестьян. Затем она сообщила, что у метисов нет культа смерти — в последний путь провожают жрецы храма гармонии, то есть они не имеют никакого отношения к некротической энергии.

Арфа ходила туда-сюда перед тремя незваными гостями и, держа клинок дракона на манер указки, показывала Павлу, что руны, выгравированные у рукояти, наливаются светом. Это означало, что в случае конфликта она без усилий отрубит им головы и те не вернутся в чертог Тантала, а сгорят в очистительном пламени. В финале речи платиновая блондинка довела до сведения, что Павлу вообще нечего опасаться — на нём абсолютная защита от любого физического и магического воздействия, а у неё самой выработался иммунитет к сырой некротической энергии. Вот если бы колдуны-шаманы умели создавать сложные чары, такие как «поцелуй праха» или «объятия тлена», ей бы пришлось несладко, но всё равно она бы выжила и нажаловалась папе. А что такое рассерженный дракон? Это море всепожирающего пламени, в котором гранитные скалы оплывают как свечи и запекают в собственном соку тех, кто вызвал гнев крылатого огнемёта.

Точку в импровизированной дискуссии поставил нагревшийся амулет и бас Могучего:

«Кудрявый, уволю к едрене фене! Я просил не влипать в истории, а ты что учудил? Вот скажи, на кой хрен ты замочил жреца Тантала? Предлагаешь и его искать?»

«Он хотел убить Арфу. Пришлось вмешаться!»

«Ох, выпороть бы её!» — тяжело вздохнул Могучий.

«Уже!»

«Что уже?»

«Выпорол. Не помогло. Хотя вроде даже извинилась, но сейчас опять лезет на рожон».

«Серьёзно? Вот прям таки выпорол?»

«Ремнём по заднице. Она достала идиотскими выходками. Возможно, я влип по самые не балуйся, но прости, не сдержался».

«Красава! Дай я тебе памятник при жизни поставлю!»

«Спасибо, обойдусь. Лучше пришли мне замену».

«Размечтался! Вот чес слов, не ожидал от тебя такого героизма! Нет, реально, надо же, выпороть дочку дракона. А что она? Не брыкалась?»

«Обещала отомстить!»

«Значит, признала ошибку, и будет гадить по мелочи. Нет, определённо поставлю тебе памятник! Кстати, подвинься».

В тот же миг раскрылось окно почтового портала, и сидящий на троне бородатый гигант рассказал о том, что покойный жрец совершал противоправные деяния, за что и получил сполна. Так же Могучий рекомендовал не трогать его детишек, в противном случае ему придётся исполнять функцию охотника за привидениями и достать Тантала из той норы, куда он спрятался. А чтобы не выглядеть голословным, выражаясь языком братков из девяностых, бородатый гигант «забил стрелку» и гарантировал, что если они не сойдутся во мнении, он даст фору, чтобы тот смылся с планеты либо спрятался поглубже годика на три, пока дракон не покинет этот мир.

Жрецы обещали передать просьбу о встрече и тихо вышли из комнаты. Павел так и не узнал, чем завершились переговоры с Танталом, но судя по тому, что их никто не трогал, «бог смерти» предпочёл не рисковать.