Гости незваные

— Господа, позвольте под занавес нашей сегодняшней встречи обратиться к вам с просьбой, тем более что в моем затруднении в какой-то мере виноваты вы, то есть пресса. Суть в том, что месяц назад какой-то купец из Мариуполя подал на меня в суд. Я, честно говоря, пока еще не поинтересовался, чем именно нанес ему ущерб, который он оценил в триста тысяч, но это знают в моем юридическом отделе, который и предоставит адвокатов на процесс. Так вот, прочитав ваши материалы, обиженный вдруг почему-то решил отозвать свой иск. Это зря, ведь сам он к правящей элите не относится, а дело вовсе не является государственным. Я уже собрался было отправить к нему человека, чтобы тот разъяснил положение дел, но сейчас подумал, что подобное может быть неправильно понято. Не взять ли вам на себя эту миссию? Опубликовав и прокомментировав то, что я вам сейчас сказал.

Лаборант отложил газету. С Путиловым стало более или менее ясно, с эскизами корпуса установки оно и раньше так было, осталось подумать о ее названии и назначении. Ибо в Российской империи существовал порядок, согласно которому всякое секретное изделие обязано было иметь легенду о своем предназначении и соответствующее ей наименование. Саша хмыкнул, припомнив, как тут называются радары. И ведь в некоторых документах они еще по инерции проходят как медицинское оборудование, хотя с войны минуло уже три года.

Когда он спросил Найденова, как назвать проектируемую установку, тот развел руками:

— Саша, ну неужели даже это должен решать канцлер? Вы автор, вы и думайте. Легенда обязана соответствовать ее параметрам и объяснять, почему данный проект курируется на самом верху.

Ага, задумался лаборант, сами по себе вакуумные камеры, правда, куда меньших размеров, тут используются для приготовления сублимированных продуктов. А какой продукт может иметь горячее одобрение со стороны канцлера? Вот-вот, так и запишем. У нас же объем три с половиной куба? Значит, это будет УСП-3500. Установка для производства сублимированного пива. Загружаешь в нее сырье, а на выходе процесса получаются маленькие коричневые гранулы. На литр воды три штуки и сто граммов спирта — получаем темное крепкое. Две и пятьдесят граммов — светлое. Ну а одна гранула вовсе без спирта даст безалкогольное пиво.

Глава 15

В конце сентября мне позвонил отец Антоний.

— Добрый день, Георгий Андреевич, — начал он, явно улыбаясь так, что это чувствовалось даже по телефону, — спешу вас обрадовать. Ваш пессимизм снова оказался необоснованным, и господин Никонов имеет заметные успехи в постижении основ православия. Он просит вас позволить ему задержаться в монастыре еще на две недели сверх срока.

— Да хоть на два месяца! — проявил я широту натуры. Надо же, за такой короткий срок пробудить что-то в душе потомственного комсомольского работника — это надо уметь. Причем перед пробуждением эту самую душу требовалось еще и найти! Задача нетривиальная, но для отца Антония не первая такого плана.

Во времена моей далекой молодости, когда я служил в армии, меня удивляла организация политработы в войсках. Ладно, что в большинстве своем замполиты нудно и косноязычно бубнили что-то по бумажке, но ведь это делалось с утра, сразу после завтрака! Неужели их начальство ни разу не слышало поговорку «сытое брюхо к ученью глухо»? И не знало, что с утра у человека превалирует критическое восприятие, а ближе к вечеру оно меняет знак?

Если вы сомневаетесь в этом, попробуйте, например, перед ужином написать какой-нибудь стих. Перед самым сном его перечитайте — скорее всего, вам покажется, что написано очень даже ничего. Кого-то даже посетит нескромная мысль, случаем, не поэт ли он. А потом утром гляньте на свое творение. Ставлю десять против одного, что оно вам покажется беспомощным и корявым бредом. И единственное, чего вы найдете в этой истории положительного — что никому свои каракули не показали.

Всю эту прикладную психологию прекрасно знали в монастыре, и поэтому душеспасительные беседы с послушниками там проводились вечером, после того как спасаемые души за день набегаются с кирпичами и бревнами, причем некоторые еще и по лесам строящейся колокольни. И поговорка про сытое брюхо тут не работала, ибо питание в монастыре было двухразовым чисто номинально. Обед — да, он представлял собой основательную трапезу. Но вот после ужина аппетит в лучшем случае оставался на прежнем уровне, однако чаще даже немного усиливался.

А то, что падавшие от усталости послушники могли заснуть прямо на вечерней службе, — ничего страшного, чай у нас не католицизм с протестантством, где прихожане сидят, как в театре. Наши послушники на удивление быстро постигали умение спать стоя, с открытыми глазами и периодически крестясь при этом. В таком состоянии внушение работало даже эффективней, чем если бы объекты были выспавшимися и отдохнувшими.

— К нам как-нибудь залететь не собираетесь? — поинтересовался отец Антоний в конце беседы.