Гости с Миона

— Это кай-кай, — сказал Таомей. — Он спал в своей раковине. Кай-кай живет в воде, может и летать, правда, неуклюже… Безобидное животное.

— Извините, — сказал Вега. — У меня такое чувство, будто мы стоим неподвижно. Неужели «Вестник» вращается вокруг своей оси?

— Нет, — ответил Таомей.

— Значит, здесь должна существовать невесомость. Но почему тогда все мы не чувствуем этого.

— «Вестник» — самая совершенная летательная машина из сконструированных нами до сих пор, — начал объяснять мионянин. — Она имеет прослойку из специального вещества, которое обладает свойством магнита, но особого магнита. Это вещество притягивает все предметы к одному центру. Каждый предмет здесь стремится к нему, вследствие чего не утрачивает тяжести. Мы ощущаем ее меньше, чем на Мионе, но, очевидно, для вас она равняется притяжению на Земле. Вот вы и не чувствуете разницы. Но вы еще успеете узнать все о нашем звездолете. Мы направляемся на Землю, чтобы поделиться с людьми своим опытом. Наши изобретения станут достоянием людей!

Земляне походили в этот момент на экскурсантов, слушавших лекцию о неведомых им доселе вещах. Мионяне могли буквально творить чудеса с помощью созданной ими техники. Опасаясь показаться смешными в глазах мионян, земляне старались не выражать открыто своего восхищения всем, что они видели. Они большей частью молчали, удивленные и пораженные увиденным.

Пройдя через парк, земляне очутились перед дверью, которая распахнулась при их приближении. Дальше потянулись бесконечные коридоры — улицы, ведущие в большие залы или на площади — просторные, светлые. Земляне входили в помещения, где вдоль стен стояли какие-то машины и аппараты. По всему было видно, что строителям «Вестника» не приходилось заботиться об экономии места. Кроме парков, коридоров-улиц, машинного отделения имелись также жилые помещения, склады, оранжереи, где выращивались овощи и фрукты. Звездолет был оборудован также установками для производства электричества, воды и продуктов из минералов.

В большом зале, обставленном громадными, очень удобными диванами вишневого цвета, с книжными полками вдоль стен и с таким обилием цветов в вазах, что человек мог подумать, будто попал в оранжерею, состоялась встреча землян с членами экипажа звездолета. Экипаж состоял из семи мионян. Семь высоченных, выше двух метров, гигантов почти одинакового роста, в плотно облегающей тело одежде. Они были немногословны. Время от времени мионяне обменивались взглядами и тогда выражение их лиц менялось, и даже земному человеку было нетрудно уловить настроение, чувства и мысли, волновавшие их.

Они обладали способностью обмениваться мыслями путем телепатии, с помощью биотоков. Случалось, что мионянин вдруг отвечал на вопрос, который возник у другого мионянина, хотя этот вопрос даже не был задан вслух…

Вначале землянам трудно было подметить какие-либо индивидуальные черты, отличавшие мионян друг от друга, ибо на первый взгляд их лица и манеры были совеем одинаковыми. Кто знает почему, но Анна запомнила прежде всего Элия, молодого астронома и метеоролога. У него было круглое детское лицо, с которого не сходила улыбка.

Она спросила Таомея, будут ли и другие мионяне изучать какой-нибудь язык землян, например, русский. Элий — ее коллега, и ей хотелось бы по возможности больше узнать о достижениях мионских астрономов. Таомей сказал что-то Элию, который сразу улыбнулся и пристально посмотрел на Анну. Этот взгляд — сосредоточенный, открытый, выразительный — проникал в самую душу девушки. Ей казалось, что эти оранжевые глаза читают ее мысли и это обрадовало ее, но вместе с тем и смутило. Взгляд Элия ясно говорил: «Да!» Анна отличала от других и врача Мейзо — он был чуть ниже своих товарищей, немного полнее их и сдержаннее.

Девушка хорошо запомнила его еще тогда, когда он в ее присутствии вылечил Брауна. Остальные казались ей одинаковыми, как близнецы. Зейбо — инженер и первый пилот звездолета. Анна ни разу не видела на его лице улыбки. Лемея отрекомендовали, как помощника Зейбо и инженера-радионавигатора. Он все время рассматривал Анну, но казался скорее удивленным, чем восхищенным ею.

Тойзи был геологом экспедиции, Лаой — математиком и физиком. У него были большие оранжевого цвета глаза и какой-то особенный взгляд. Анна испытывала чувство, что этот взгляд проникает сквозь нее и реет где-то очень далеко, неуловимый и загадочный. Одно было очевидно — Лаой меньше всего занят тем, что происходит в данный момент вокруг него, он живет в своем мире, может быть, в мире сложнейших математических формул.

На земных жителей произвело впечатление то, что почти каждый из членов экипажа имеет несколько профессий.

— Ваши специалисты, вероятно, оканчивают не один, а целый ряд факультетов, — заметил Скрибин.

Сначала Таомей не понял его, но потом объяснил, что на Мионе многие, особенно ученые, обладают необходимыми знаниями по нескольким сходным отраслям науки.