Гости Земли

— Да, но у вас это только предположения и никаких твердых доказательств. Где они?

— Я готов их добыть, если редакция уполномочит меня на это.

— Вы готовы ехать к большевикам вслед за марсианами?

— Да, — твердо ответил Гриффин.

— Смелый вы человек, я вам завидую. Поехать в страну чрезвычайки. Брр! Но если вы не отказываетесь, редакция готова оплатить ваши расходы. А пока — молчок. Я не хочу ставить свою газету в неловкое положение.

XVIII

В «Пикчерале» появился только намек, что предположение об отлете марсиан может оказаться преждевременным, и сообщение, что сотрудник этой газеты едет в СССР. Мудрому этого должно было быть достаточно. Были рассказаны и странные истории о некотором артиллерийском снаряде, который при страшно небрежном осмотре таможенной полиции в Сан-Барбара был погружен на «Ред стэр» (какое символическое имя!). Пароход же взял курс на Владивосток, так как его груз состоял главным образом из сельскохозяйственных машин, закупленных СССР.

Маршрут Гриффина был совершенно противоположный. Он выехал на Нью-Йорк, чтобы пересечь Атлантический океан и попасть в СССР через Берлин и Ригу.

История с марсианами уже начала забываться. У человечества были свои дела, чтобы долго останавливаться на одном каком-нибудь событии, которое уже в прошлом.

Можно поэтому представить себе то ошеломляющее впечатление, которое произвела на американцев краткая телеграмма Гриффина о приезде марсиан в Москву. Эту телеграмму подтвердило и Восточно-европейское агентство, помечающее все события о жизни СССР скромным указанием: «Дано из Риги». Этого было достаточно, чтобы общественное мнение двух материков не сомневалось в правдивости передаваемого известия.

К президенту Соединенных Штатов полетели тысячи телеграмм с требованием, во имя человечности и милосердия, вырвать марсиан из рук большевиков, которые коварно захватили их в плен.

Цивилизованное человечество,

— говорилось в одной из телеграмм, —

не может потерпеть, чтобы марсиане оказались потерянными для человечества и выдали свои тайны в подвалах ГПУ.

Подобного рода телеграммы были получены и правительствами других государств, Лигой наций, учеными и художественными обществами.

Одновременно с телеграммами усилилась и бешеная кампания против СССР в мировой буржуазной печати.

«СССР сейчас, как никогда раньше, составляет угрозу всему миру. Пребывание в ее пределах марсиан чревато чрезвычайными последствиями, которые необходимо предупредить заранее, чтобы потом не было поздно. Большевики — изумительные мастера пускать пыль в глаза и сумеют так обойти простодушных марсиан, что последние окажутся простыми игрушками в их руках».

Вся эта кампания повела к тому, что начали упорно ходить слухи о том, что одно из правительств готовит советскому ноту с требованием выдачи марсиан цивилизованному человечеству. Передавался даже текст этой, еще не отправленной ноты.

Все это вынудило прибегнуть к разъяснительной информации, помещенной в некоторых заграничных газетах, в которой, не подтверждая и не отрицая факта прибытия марсиан в СССР, указывалось, что, поскольку известно, марсиане вынуждены были сами бежать от гостеприимства американцев и что большевики во всяком случае не откажут им в последнем, так как они не совершили никакого уголовного преступления, которое требовало бы их выдачи, и все зависит от самих марсиан, где им жить и куда ехать.

Вся же международная шумиха вокруг марсиан только доказывает, что буржуазия обманулась в своих ожиданиях использовать марсиан для целей, ничего общего не имеющих с целями культуры, и сейчас негодует, что добыча ускользнула.

Это разъяснение было сочтено открытым вызовом, на который и был дан единственный разумный ответ, подчеркивавший вместе с тем глубочайшее миролюбие мировых держав: Польше, напрасно обивавшей пороги о предоставлении ей займа для несения культурной миссии на Востоке, последний был немедленно предоставлен в тройном размере, главным образом военным снаряжением, на том основании, что безопасней всего его хранить на складах держав, ближе всего служащих делу мира.

В этой тревожной международной обстановке сами марсиане незаметно отошли на задний план. Восточно-европейское агентство при всем желании не могло сказать о них ничего достоверного. Молчал и Гриффин, канувший, как в воду, после приезда в Ригу, откуда он послал свою знаменитую телеграмму о «воскресении» марсиан.