Гостья из хисума (СИ)

  Как-то незаметно для себя очутился возле ворот в парк. Изначально заходить не собирался, однако прошёл в него. Природное окружение ещё лучше успокаивало разум Марека, помогало забыть обо всём плохом. Под сенью развесистых дубов и лип, тихо журчал парковый ручей. На противоположном берегу открывался прекрасный вид на сосновый бор. И никого поблизости не наблюдалось, кто бы мог своим присутствием помешать наслаждению от прогулки по природному уголку. Художник сел на ближайшую скамейку и уставился вдаль. Находясь под впечатлением от созерцания открывшейся панорамы, машинально потянулся за карандашом и бумагой, позабыв, что специально ничего не брал на прогулку.

  Вернувшись домой, Марек вновь засел за рисование, дабы создать новую картину. Без всяких там усложнений, бесчисленного количества деталей с подробностями. Нечто простое и лёгкое для восприятия любым человеком. Далеко не то, что раньше делал. Когда-то давно именно с такого и начинал, пока не стал изображать иные миры, где хотел показать как можно больше всего, сильно перегружая картины. Днями и ночами тогда трудился над внеземными пейзажами, заполняя всё пространство холста множеством объектов, которых в реальности не существовало. Поняв, что эти все усилия оказались напрасны и ничуть не стоили затраченного времени, вернулся к простым и естественным композициям. По крайней мере, собирался.

  Пытаясь придумать новое произведение, знаменующее собой возврат к истокам, раз за разом возникал образ, чётко отпечатавшийся в памяти - небольшая картинка, нарисованная его одноклассницей обыкновенными цветными карандашами. Марек собирался заняться натюрмортом или же сделать зарисовку вида из окна его мастерской. Но из головы не выходила всё та же картинка: две бабочки, летящие над цветущей сиренью. Она не давала сосредоточиться на других идеях. Художник вскоре сдался под её напором и принялся воспроизводить рисунок одноклассницы, с которой дружил много лет назад. На него не ушло много времени. Работа над простой картиной даже расслабляла, ничуть не напрягала. Со своими навыками и опытом, Марек быстро всё изобразил.

  Как только краска на холсте высохла, отправился в галерею, где его прежние работы не принимали на выставки. Там художника, разумеется, узнали издалека. Не раз докучал им, давно надоел. Владельцы скрывали своё недовольство из-за его прихода, чтобы не показаться невежливыми. Ожидали очередную перемудрённую картину с иным миром. Готовились отказать. Но у Марека при себе имелось нечто совершенно другое. Отличное от всего прошлого, что раньше приносил. Его новую работу оценили не так высоко, как хотелось бы, однако повесили в одном из залов. Скорее из жалости.

  И посыпалась сразу критика новой работы. Несколько человек громко между собой обсуждали произведение, не обращая внимания на Марека, слушающего очень внимательно каждое произнесённое слово. Не понравилась никому картина настолько, чтобы её можно было хотя бы назвать художественным произведением взрослого человека. К такому выводу критики пришли. После старались подобрать побольше слов, относящихся к понятиям из области изобразительного искусства, обосновывая причины непринятия работы.

  Однако Мареку было теперь откровенно плевать. Его ничуть не заботили мнения критиков. Больше всего досталось упрёков владельцам галереи. Художник назвал тех мелкими пройдохам, которые только и умеют, что торговать дрянью, которую громко зовут современным искусством. Проявил на людях свою не самую приятную натуру. Затем резко развернулся и зашагал к выходу, не жалея обо всём сказанном. Считал себя правым.

  Дома Марек вновь приступил к рисованию, дабы расслабиться и отвлечься от случая в галерее. Разложил краски перед собой, взял в руки кисть, сел перед мольбертом и... Ничего не смог придумать. Ни одну картину, даже самую простую. Образы не желали возникать, не смотря на все усилия. Работу решил возобновить чуть позже днём, когда почувствует, что совершенно точно готов творить. Ждал поступления новых идей. Возвращался к мольберту по несколько раз до самого позднего вечера. Перед самым сном попытался в последний раз, и снова безуспешно. Пришлось отложить на завтра.

  Однако и утром следующего дня ничего не получилось. Художник понял, что не может сегодня рисовать и решил не мучиться дальше. Снова отправился в парк, где обычно накрывало вдохновение от созерцания природных видов. Присел на скамейку. Наблюдал за игрой детей, случайными прохожими, птицами в кронах, облаками. Постепенно мысли о творчестве улетучились, на смену им пришло равнодушие. Марек совсем перестал думать о живописи до тех пор, пока не вернулся ближе к ночи с очень долгой прогулки по городу. Вновь с надеждой сел за мольберт. Долго смотрел на пустой холст, да так ничего не написал. От расстройства швырнул кисть на пол и ушёл спать.