Гостья из прошлого

– Так вторая и отвечает этой девушке, что на меня внимание обратила: «Пойдем, пойдем скорее! Танька уже заждалась! Именинница все же»! Та на часы глянула, ойкнула, и они чуть не бегом побежали. У них еще букеты цветов в руках были.

– Так-так, – задумчиво проговорила я. – А в какую сторону они пошли?

– Во-он к тому дому, – Колька высунулся в окно и ткнул пальцем в пятиэтажку, протянувшуюся за домом Дрюни Мурашова. Правда, это еще не означает, что девушки направлялись именно в этот дом. Они вполне могли прошагать еще квартала три, но все равно это было хоть что-то. И попробовать их поискать просто необходимо. По крайней мере, они смогут подтвердить, что видели Кольку в окне около пяти вечера, а не в три. С него хотя бы обвинение снимут.

– Коля, а они точно свою подружку Таней назвали? – спросила я. – Может, Леной?

– Нет, точно Таней, – ответил Колька и грустно добавил:

– У меня маму Таней звали.

Я проглотила подступивший к горлу комок и снова вышла на улицу. Все как обычно в нашем дворе. Под вечер бабушек на лавочках собралось немерено, дети бегают, хотя условий для игр на свежем воздухе у нас практически никаких. Дядя Миша ковыряется со своим стареньким «Москвичом», который он пытается починить столько, сколько я живу в этом доме и никогда так и не починит.

Мужики за столом режутся в домино – старая привычка, сохранившаяся с доперестроечных времен.

Возле бабулек на лавочке в соседнем дворе стоял Дрюня Мурашов и настойчиво что-то им втолковывал. Я подошла поближе. Дрюня настоятельно рекомендовал бабулькам прикупить виталифтинг от морщин. У его ног стояла большая спортивная сумка, до верху набитая коробочками с кремом.

Бабульки с интересом вертели в руках коробочки, пытались прочитать название, чмокали губами и качали головами. А Дрюня старался изо всех сил:

– Ты только посмотри, баб Маш! – ручейком журчал его голос. – Через месяц виталифтинг не оставит и следа от морщин на твоем лице. Кожа станет гладкая, свежая и эластичная. И Михеич твой прямо с ума сойдет, глядя на тебя. Ну?

Старушки цокали языком, но купить диковинный товар что-то не спешили.

– Да неужто, Андрюшенька, теперь морщины гуталином лечат? – спросила одна бабулька.

– Так тебе, Макаровна, никакой гуталин не поможет! – прошамкала другая.

– Какой гуталин? – обиделся Дрюня. – Виталифтинг, говорю. Деревня! И недорого совсем. Сто двадцать рублей баночка.

Услышав цену, старушки замахали на Мурашова руками и стали гнать, а обладательница самых глубоких морщин, с особым любопытством крутившая в руках баночку, запустила в Дрюню ею и предала его анафеме.

Я догнала Дрюню у его подъезда. Он сокрушенно качал головой и запихивал баночки обратно.

– Эх, темнота! – бормотал он. – Провинция, одно слово!

– Ты где их столько набрал, Дрюнь? – удивленно спросила я, заглянув ему через плечо в набитую до отказа сумку.

– Где, где! Фирма новая открылась, к сотрудничеству приглашает энергичных, целеустремленных людей! Вот я и пошел. Набрал товара на все деньги…

– Какие деньги?

– Какие дома нашел.

Я ужаснулась.

– … а эти дуры брать не хотят! Слушай, Полина, купи виталифтинг, а?

– Зачем? – опешила я. – У меня морщин нет.

– Ну так будут когда-нибудь!

– Тогда и куплю.

– Да где ты его потом достанешь? Ты сейчас бери, впрок. Хочешь, всю партию отдам? По сто рублей? Клянусь, сам по девяносто девять брал! У тебя их вместе с руками оторвут!

– Скорее, мне руки оторвут, – мрачно предсказала я. – Вместе с головой. Ты мне лучше вот что скажи. Не знаешь ли ты живущую здесь поблизости некую Таню? У нее еще недавно день рождения был?

– Таню? – оживился Дрюня. – Знаю одну, Лисянскую. Такая баба! Ты знаешь, мы с ней в восемьдесят третьем…

– Ладно! – перебила я его, совершенно не желая выслушивать любовные истории бурной Дрюниной юности. – Ей сколько лет-то, если она уже в восемьдесят третьем с тобой гуляла?

– Ну, она меня постарше была, – сладко улыбнувшись. проговорил Дрюня. – Знойная женщина! А уж опытная какая!

– На фига мне твои опытные бабы! – рявкнула я. – Я тебе говорю, что меня девушка интересует молодая, лет восемнадцати-двадцати!

– А-а-а, – протянул Дрюня. – Так бы сразу и сказала! Нет, не знаю такую.

– Подумай! – приказала я.

Дрюня наморщил лоб и потребовал:

– Дай сигарету!

– Для стимуляции работы головного мозга, что ли? – усмехнулась я, доставая пачку.

– Не остри! Я думаю.

Дрюня закурил и стал пускать дым вверх. Лицо его сосредоточилось. Докурив сигарету, он выбросил ее и задумчиво потянулся за второй. После четвертой я решительно убрала пачку в карман.

– Все, хватит! Не знаешь – так и скажи! И нечего мне тут голову морочить!

– Вспомнил! – сразу же сказал Дрюня. – В пятьдесят восьмом доме есть одна Таня, сопливенькая совсем. Может, она?

– В какой квартире она живет? – спросила я.

– Да я и не знаю. В каком-то среднем подъезде.

– В каком? – не поняла я.

– Ну, не в крайнем. Не в первом и не в последнем, это точно.

– Ладно, спасибо, – я поднялась. – Сама найду.

– Полин, а чего это ты то бабушками интересуешься, то девушками? Ориентацию сменила, что ли? – Дрюня явно считал это удачной шуткой.