Гостья из прошлого

«Вот, значит, какой у него брелок», — мысленно произнес Юра. Следующая по счету страница дневника, которую он выудил из бумажного вороха, добавила ощущения нереального.

«Я не очень поверил дяде Саше, — писал Алексей. — Какие в декабре 1985 года шаманы и чудеса? Подарок сунул в карман рубашки, вернулся к «Мартину Идену» и вспомнил про него только утром, когда одевался. Амулет выпал на пол, я поднял его и почувствовал, что он по-прежнему теплый. Рубашка висела на спинке стула, далеко от батареи, к тому же в квартире было прохладно. Топили плохо при минус двадцати на улице. Я удивился, потрогал еще, потер».

Потерев пластинку из кости, Алексей, по его собственным словам, ощутил, как его наполняет невероятная сила. Он почему-то сразу понял и принял как данность, что может решить любую задачу, и совсем не обязательно математическую. В спину ему как будто подул попутный ветер (при этом сравнении Юра вспомнил свои впечатления от происходившего в ДК).

Дядя Саша рано уехал в аэропорт, и к семейному завтраку вышли из спальни только отец с матерью. Алексей не стал откладывать то, что, по его убеждению, назрело и перезрело.

— Во-первых, я не буду поступать на математический факультет. Мягко говоря, мне глубоко безразличен этот предмет. Во-вторых, я сам выберу интересующую меня профессию. Ничьи советы слушать не собираюсь. В-третьих, время опеки прошло. Я намерен планировать свое время так, как захочу, и в контроле не нуждаюсь. Уж точно не стану больше тайком читать книжки под одеялом, — отчеканил он, не дав родителям сказать ни слова.

Мама охнула и пролила заварку мимо чашки. Отец глядел на сына исподлобья секунд двадцать или тридцать, потом отреагировал:

— Хорошо. Делай, что считаешь правильным.

Не последовало ни взрыва эмоций, ни упрека в неблагодарности. Он словно подвел итог обсуждению теоремы.

— Но как же…

Договорить маме не удалось.

— Насильно мил не будешь. Мы, правда, что-то увлеклись. Пусть решает сам и отвечает за свои поступки.

После этих слов отца Алексей безоговорочно уверовал в волшебные свойства амулета.

Юра по-турецки сидел на полу и заканчивал восстанавливать дневник друга, страница за страницей. Признание насчет зависти относилось к нему. Оно потрясло не меньше, чем история с подарком из Сибири. Прибегая к помощи амулета, Алексей всё сильнее зависел от него. Сначала он опасался таинственной вещи от шамана, использовал ее редко, только дома, и носил с собой, не доставая — до того комсомольского собрания. Тогда многочисленные обвинители не приняли никакого решения, отклонившись от намеченного сценария. На заседании вузовского комитета Иванников, положившись на себя, проиграл. С тех пор он больше не рисковал и в любой сложной или важной для себя ситуации тер костяную пластинку с дырочкой. Даже на людях.

«Он живет по своим правилам, и у него получается. Не депутат, ну и что? Знает, чего хочет. Идет к цели шаг за шагом. Просто остается собой», — именно о Юре написал недавно Алексей. Была в самом конце дневника и запись о разговоре с Леной на речке.

— Ты чего вообще хочешь? — спросила она своего давнего друга и поклонника.

— В смысле?

— В прямом. Я, например, хочу обычной жизни в нормальной стране. Без талонов, дефицита, обмена денег. Для себя хочу пожить. Семью, детей потом.

— Чем тебе страна не подошла? Подожди немного, постепенно всё наладим, как у них, — пообещал Алексей.

— Не тешь себя иллюзиями. Не наладите, — холодно ответила Лена.

Он еще говорил и говорил, убеждал и доказывал, однако амулет впервые не подействовал. Ночь после поездки на турбазу прошла между сном и явью, а когда удавалось забыться, мучили кошмары. Алексей, задыхаясь, бежал по горящей тайге, за его спиной с треском и грохотом рушились вековые деревья, вихрем кружились багровые искры. Пожар остался позади, но тут поперек тропы сгустились чьи-то тени. Вскинув левой рукой щит из шкуры какого-то косматого зверя, он сумел остановить первую стрелу. Спустя мгновение вторая вонзилась ему в правый бок, между ребер. Земля, покрытая мхом, рванулась навстречу и больно ударила в лицо. Стрела в боку обломилась, оставляя внутри наконечник из камня. Он почувствовал, как соленая кровь потекла изо рта, сжал пальцами бесполезный амулет и… проснулся.

«Оставлю его на время в секретной папке. Или даже навсегда, посмотрим». На этой записи двухнедельной давности дневник Алексея обрывался.

Юра бережно подровнял стопку страниц из развалившейся тетради, обернул обложкой со следами клея. Под глянцевым рекламным буклетом с изображением сенатора США от Республиканской партии он обнаружил целлофановый пакетик, перевязанный знакомым ремешком. Открывать его и трогать шаманский брелок не стал, вложил в середину стопки.

Алексей позвонил около часа дня — похоже, из телефона-автомата. Голос был напряженным.

— Что у тебя?

— Ничего, уборкой занимался, — сказал почти всю правду Юра.

— Не беспокоил никто?

— Нет.

— Жди, скоро буду.

Его «скоро» затянулось почти на час. Юра успел пожарить и съесть яичницу, помыть посуду и собрать сумку в дорогу. На месте не сиделось, было желание занять себя чем угодно.