Гостья из прошлого (СИ)

— Я думала, это сделаешь ты, — улыбается Алин и медленно тянет вниз бретели своего легкого платья, под которым только тонкие трусики, — не хочешь присоединиться ко мне?

Элайджа жадным взглядом скользит по хрупкой фигуре соблазнительно улыбающейся ведьмы, и его руки сами собой стягивают белое поло, расстегивают светлые брюки. Ведьма подхватывает резинку своих трусиком, но вампир не дает ей снять их, мягко поглаживая точеные бедра.

— Позволь мне.

Алин кивает, прикусывая пухлую губу, и Элайджа склоняется к ее плоскому животу, опускаясь перед ведьмой на колени, и покрывает легкими поцелуями нежную кожу. Мужские губы скользят все ниже, пока не касаются кромки тонких трусиков, которую вампир подхватывает зубами, и тянет вниз крохотный клочок ткани, полностью обнажая возлюбленную.

— Теперь можешь искупаться, кошечка, — говорит Элайджа, поднимаясь на ноги, и его ладонь с тихим шлепком опускается на округлую ягодицу.

— Ах, ты древний развратник, — с негодованием выдает Алин, отступая от мужа на шаг в теплые ласкающие волны, — бьешь беременную жену?

— Маленькую непослушную распутную жену? — не сводит с нее горящего взгляда вампир, стягивая боксеры.

Взгляд ведьмы замирает на его восставшей плоти, и она судорожно сглатывает, заливаясь румянцем, когда Элайджа подходит к ней вплотную.

— Ты сотню раз видела меня без одежды, Алин, — хрипло шепчет вампир в пылающее ушко, — и каждый раз твои щечки так мило краснеют, что мне хочется вновь и вновь доказывать тебе, как сильно я люблю тебя, моя маленькая жена.

Девушка поднимает на него смущенный взгляд, и отступает дальше в океан, пока бирюзовая вода не достигает груди. Элайджа идет за ней следом, и темные глаза жадно скользят по румяному лицу, часто вздымающейся груди, тонкой талии, точеным бедрам.

Наконец Алин останавливается, и на девичьем лице появляется робкая улыбка, когда ее руки обвивают шею мужа, притягивая его к себе.

— Я тебя люблю, — просто говорит она, и вампиру кажется, что весь мир сужается до ее прекрасного лица, пухлых губ, произносящих самые важные на свете слова, — я люблю тебя, Элайджа Майклсон.

— А я люблю тебя, Алин, — отзывается он, покрывая невесомыми поцелуями пылающее лицо, — ты придала смысл моей вечной жизни. И подарила мне то, что я и не мечтал получить.

— Свое тело? — шутливо откликается ведьма.

— Семью, — выдыхает Элайджа, — но и от твоего тела я тоже не откажусь, моя маленькая жена. Все еще хочешь искупаться?

— Ты знаешь, чего я хочу, — прикусывает губу Алин, бросая на мужа игривый взгляд, — но сначала поймай меня! — и она со смехом устремляется в глубину океана, обдавая мужа теплыми брызгами.

— Ну, держись, кошечка, — щурит глаза Майклсон, — смахивая с лица соленую воду.

Проходит не больше минуты, прежде чем Элайджа ловит смеющуюся ведьму, прижимая ее к себе.

— Вот ты и попалась, Алин, — хрипло выговаривает вампир, не отрывая тяжелого взгляда от пылающего лица, — ты заслужила наказание, моя непослушная жена.

— Так накажи меня.

Ее тихие слова — последняя капля. Сильным движением Элайджа тянет девушку на себя, обхватывая округлые ягодицы, и через мгновение они сливаются воедино, качаясь на мягких волнах. Шум прибоя приглушает тихие стоны дрожащей ведьмы, пока вампир наполняет ее раз за разом, до тех пор, пока обжигающее наслаждение не накрывает их обоих с головой.

Алин прижимается к Элайдже всем телом, так что между ними не остается и миллиметра, и влюбленные еще долго стоят, пока ласковые волны касаются разгоряченных тел, смывая следы их бурного соития.

А дальше все дни сливаются в один красочный сияющий хоровод, состоящий из бирюзового океана, розового песка, прохлады их маленького бунгало, где почти все место занимает просторная спальня, с огромной кроватью, застеленной белоснежными простынями.

Каждый день Элайджа готовит Алин завтраки, даже не подпуская ее к плите, и следит, чтобы на ее тарелках не оставалось и крошки. Ведьма не видит никого из обслуживающего персонала, но каждый раз их холодильник чудным образом наполняется свежайшими продуктами, из которых ее древний муж готовит блюда всех кухонь мира.

Алин лишь закатывает глаза, когда он в очередной раз подает ей свой гастрономический шедевр, наблюдая, как ведьма орудует ножом и вилкой. Будь его воля, Элайджа кормил бы жену с ложечки, но хрупкая ведьма, отвлекает его внимание, скользя изящной ступней по его колену.

Они познают друг друга вновь и вновь, день за днем, будто пытаясь наверстать упущенное за месяцы расставания, за то время, пока сами не осознавали того, насколько велики соединяющие их чувства. И Алин внезапно понимает, что их любовь из бурной горной реки с крутыми порогами, превратилась в огромный бесконечный океан, ровно такой же, как и тот, что ласкает их расслабленные тела своими бирюзовыми волнами.