Гостья на собственной свадьбе

В комнате воцарилась тишина. Маттео пристально посмотрел на Эмму, а затем медленно кивнул. Раньше такой кивок показался бы Эмме высокомерным, но теперь, когда она лучше узнала этого человека, ей стало ясно, что в его сердце живет не высокомерие, а гордость и честь.

– Да, конечно.

Как же хотелось поверить Маттео, поцеловать его, найти нужные слова, чтобы выразить свои чувства к нему, наплевать на этот бал и провести оставшиеся часы наедине, в его объятиях! Но если Эмма так поступит, она снова позволит себе поверить в свои фантазии. Нельзя этого больше делать!

Подхватив подол платья, Эмма крутанулась вокруг себя.

– Ну как, прекрасный принц, меня пустят на бал в таком виде?

Маттео подошел к ней. Серьезность в его взгляде сменилась озорными искорками, губы растянулись в улыбке.

– Sei bellissima! Ты прекрасна!

В просторном бальном зале со стенами, покрытыми позолотой и фресками, оркестр играл вальс «Голубой Дунай». Сотни пар с закрытыми масками лицами кружились вокруг Маттео, а он, танцуя с миссис Сюэ и слушая ее рассказ о поездке в Верону, искал глазами лишь одну маску – ту, что вчера утром выбрала для себя Эмма. Наконец он увидел Эмму вальсирующей в объятиях мистера Сюэ. Она танцевала так, словно не касалась земли, – плавно, изящно, весело. Ее длинные волосы взлетали за спиной при поворотах. Люди поворачивались и смотрели на нее, зачарованные этой девушкой. Шелк ее платья переливался в свете люстр из муранского стекла, позолота на маске добавляла притягательности красоте Эммы.

Вальс закончился. Маттео подвел миссис Сюэ к мужу, поклонился и протянул руку Эмме, приглашая на танец.

Она вежливо улыбнулась, но в глазах, поблескивающих сквозь прорези маски, читалось смятение.

Следующая композиция, которую заиграл оркестр, началась медленно, но затем темп ускорился. Маттео ощущал, как тело Эммы все сильнее напрягается в его руках, спина ее выгибается, ее рука все судорожнее сжимает его ладонь.

Маттео казалось, что сейчас умирает часть его души. Ему хотелось, чтобы Эмма весело рассмеялась, но он не смел заговорить с ней, даже смотреть на нее ему было слишком больно, потому что он понимал, что теряет ее. Маттео слепо смотрел за плечо Эммы, сосредоточившись на том, какая нежная и мягкая у нее ладонь, как уютно она лежит в его ладони, словно ей там и место.

– Все в порядке? – спросил он, и собственный голос вдруг показался чужим.

– Да, конечно, – ответила Эмма.

Ее ответ прозвучал вежливо, отчужденно, сдержанно.

Бросив на нее взгляд, Маттео с болью в сердце отвернулся.

– Во сколько ты завтра уезжаешь?

Неужели она тоже страшится завтрашнего дня?

– Мне нужно быть в аэропорту к девяти.

Эмма потупилась, ее пальцы сильнее сжали его руку.

– Так рано?

Маттео поморщился, расслышав в ее голосе сожаление.

– Увы!

В этот момент одна из танцующих дам случайно толкнула Эмму, тут же покраснела и начала извиняться.

Эмма успокаивающе коснулась ее руки.

– Не беспокойтесь, я в порядке.

Эти слова, произнесенные с неподдельной добротой и искренним теплом, и то, с каким достоинством и сопереживанием Эмма дотронулась до руки этой незнакомки, словно открыли Маттео глаза. Он понял, что хочет провести всю жизнь рядом с такой женщиной, как Эмма: внимательной, сострадательной, заботливой. Нельзя ее отпускать!

Эмма подняла на него глаза, в которых читались и печаль, и решимость одновременно.

– Я покину палаццо в то же время, что и ты.

Маттео озадаченно отпрянул.

– Почему?

– Я заказала номер в отеле.

– Но я полагал, что до своего отъезда из Венеции ты поживешь в «Ка-Дивина».

– Это было бы неправильно.

– С чего ты взяла?

Она пожала плечами.

– Ты уже достаточно помог мне.

Да что с ней происходит? Эмма словно отдаляется от него. Он влюбился в нее, а она хочет уйти. Маттео думал, что после его отъезда в Нью-Йорк Эмма на какое-то время останется в палаццо, и у него будет повод звонить ей, узнавать, как у нее дела. Маттео даже представлял себе ее спящей в его кровати.

А вместо этого Эмма уходит из его дома! Отвергает гостеприимство Маттео. Отметает прочь ту неделю, что они провели вместе. Она бросает его!

Он гневно стиснул зубы, напрягшись всем телом.

– Почему ты не сказала, что переезжаешь в отель?

Эмма вскинула голову.

– А разве я должна была?

– Да, хотя бы из вежливости.

Она снова пожала изящными плечами.

– Какая разница, когда я перееду? Я думала, тебе от этого станет только легче.

Маттео хотелось кричать от злости, но он заставил себя холодно переспросить:

– Легче?

– Нам обоим пора двигаться дальше.

Эмме казалось, что это говорит не она, а кто-то другой, счастливый, беззаботный, а на самом деле ее сердце разрывалось от горя.

Маттео нетерпеливо вздохнул и внезапно выпалил:

– Поедем со мной в Милан! Ты будешь там работать на меня.

Эмма коротко рассмеялась горьким смехом.

– Работать на тебя?

Маттео негромко чертыхнулся и стянул с лица черную полумаску. От волнения у него на скулах выступили красные пятна.

– Кто-то должен замещать мою помощницу по организации мероприятий, которая теперь стала матерью.

Эмме хотелось расплакаться, но она лишь небрежно уронила:

– Я не могу работать на тебя.