Гостья

Снова стало тихо. Какое-то время, может быть, час, мы сидели молча.

Иен поднялся и медленно пошел к выходу.

Я запуталась в своих чувствах. В ту секунду я ненавидела тело, к которому была привязана. Но уход Иена меня расстроил… Почему? Я же стремилась остаться одна, так откуда эта боль? Мне хотелось, чтобы монстр вернулся — необъяснимое, кощунственное желание.

Я недолго оставалась одна. Из темноты донеслось задумчивое насвистывание: ко мне приближался Джеб — то ли его привел Иен, то ли Джеб специально дожидался, пока тот уйдет.

Свист прекратился в нескольких футах от меня, раздался громкий щелчок. Луч желтого света обжег глаза. Я заморгала.

Джеб уселся рядом со мной у стены и повернул фонарь лампой вверх: луч фонаря взметнулся к низкому потолку, вокруг нас образовалась широкая сфера рассеянного света.

— Решила заморить себя голодом, да? — Я вперила взгляд в каменный пол.

Если честно, время скорби прошло. Я выплакалась. Я не знала ребенка и другую Душу, которых видела в пещере ужасов. Невозможно оплакивать незнакомцев вечно. Нет, теперь я злилась.

— Если хочешь умереть, есть способы проще и быстрее. — Как будто я не знала!

— Правильно, отдайте меня на растерзание доку, — прохрипела я.

Джеб удовлетворенно кивнул, словно заранее знал, каким будет мой ответ.

— А ты думала, мы сдадимся без боя, Странница? — Голос Джеба был твердым и серьезным как никогда. — Инстинкт выживания не позволяет. Разумеется, мы ищем способ вернуть себе наши разумы. Однажды это может случиться с каждым из нас. Мы и так потеряли слишком много близких и любимых. Нам пришлось нелегко. Каждый очередной провал убивает дока. Но такова реальность, Анни. Это наш мир: война проиграна, мы на грани вымирания и пытаемся спастись.

Джеб впервые обращался ко мне как к Душе, а не как к человеку. Впрочем, мне вдруг пришло на ум, что он всегда осознавал разницу. Просто он был вежливый монстр.

Я не могла не признать: в его словах есть и правда, и смысл.

Шок прошел, и я снова стала собой — Душой, справедливой по природе.

Очень немногим людям удалось взглянуть на происходящее моими глазами — Иену, по крайней мере. Значит, я тоже могла понять их точку зрения. Они были чудовищами, но иногда даже чудовищ можно оправдать.

Разумеется, они искали ответ в насилии. Они и представить не могли, что существует другой выход. Разве имела я право винить людей, генетически запрограммированных на один-единственный способ решения проблем?

Я прокашлялась, но голос мой по-прежнему хрипел — я слишком долго молчала.

— Расчленяя младенцев, вы никого не спасете, Джеб. Теперь они все мертвы.

Он помолчал.

— Мы не отличаем ваших детей от взрослых.

— Знаю.

— Вы наших детей не пощадили.

— Но мы и не пытали их. Мы никогда и никому намеренно не причиняем боль.

— Вы поступаете хуже. Вы нас уничтожаете.

— А вы делаете и то и другое.

— Да, делаем, потому что пытаемся найти ответ. Мы продолжаем бороться единственным известным нам способом. Выбор прост: продолжить попытки или сдаться, опустить руки и погибнуть. — Джеб приподнял бровь и посмотрел на меня, намекая, что именно так со стороны выглядело мое поведение.

Я вздохнула, подняла с пола бутылку воды, оставленную Иеном, и осушила ее за несколько глотков.

— У вас ничего не выйдет, Джеб. Вы можете и дальше резать нас на куски, в итоге вы лишь погубите огромное количество разумных существ обоих видов. Мы не приветствуем убийство, но наши тела тоже кое на что способны. Щупики лишь с виду выглядят как тонкие серебристые волоски, на самом же деле они сильнее ваших органов. Ведь именно это и происходит, верно? Док кромсает моего сородича, который тем временем уничтожает мозг носителя.

— Угу, в кашу, — мрачно согласился Джеб.

Я скривилась, представив себе эту тошнотворную картину.

— Меня тоже от этого тошнит, — признался Джеб. — Док совсем извелся. Каждый раз, когда ему кажется, что отгадка близка, все идет наперекосяк. Он испробовал все варианты — бесполезно: всякий раз мозг носителя превращается в кашицу. Ни успокоительное, ни… яд на вас не действуют.

— Конечно, не действуют, — прохрипела я, содрогаясь от новой волны ужаса. — У нас совсем другой обмен веществ.

— Однажды один из ваших, видимо, догадался, что его ждет, и уничтожил мозг носителя изнутри. Док даже не успел усыпить тело. Естественно, это выяснилось только после вскрытия, а со стороны все выглядело как инсульт.

Я была поражена: похоже, им попалась невероятно храбрая Душа. У меня бы не хватило смелости на такой поступок даже под угрозой пыток. Я и представить не могла, что люди рискнут пойти на грубое хирургическое вмешательство — попытка, столь очевидно обреченная на провал, что это не пришло мне в голову.

— Джеб, мы относительно хрупкие создания, целиком зависящие от принуждаемых носителей, а потому выработали определенные методы защиты.

— И это ваше право. Но ты должна понять: мы будем бороться, пока живы. Мы не хотим никому причинять боль, но… Так уж вышло. Люди будут сражаться до конца.

Мы посмотрели друг на друга.

— Так пустили бы меня доку под нож, чего уж там? На что еще я гожусь?