Гостья

Я чувствую его дыхание на своей щеке и на несколько секунд теряю способность мыслить. Вижу его глаза и забываю о своем позоре, забываю, что совсем недавно хотела замолчать навсегда.

— Если бы из всех людей в мире мне надо было выбрать, с кем отправиться на необитаемую планету, я бы выбрала тебя, — шепчу я. Солнце между нами разгорается. — Я всегда хотела быть с тобой. И не только… не только разговаривать. Когда ты прикасаешься ко мне… — Я несмело провожу по теплой коже его плеча — и под кончиками пальцев словно пробегают искры. Его рука обнимает меня. Чувствует ли он этот жар? — Я не хочу, чтобы ты останавливался. — Хочется точнее подобрать слова, но не могу. Ничего страшного. Я и так уже во всем призналась. — Если ты не чувствуешь ко мне того же, я пойму. Ты только скажи, — в отчаянии вру я.

— О, Мел! — выдыхает он и притягивает меня к себе. На его губах искры жарче всего, раскаленные. Я не понимаю, что делаю, но это уже не важно. Его руки в моих волосах, в моем сердце — его огонь. Я не могу — не хочу — дышать.

Его губы ловят мое ухо, а когда я снова пытаюсь их найти, Джаред удерживает мое лицо.

— Это чудо — больше, чем чудо, — что я нашел тебя, Мелани. Если бы мне пришлось выбирать между прошлой жизнью и тобой, я бы выбрал тебя. Не пожалел бы пять миллиардов жизней.

— Так нельзя.

— Нельзя иначе.

— Джаред, — выдыхаю я, пытаясь снова дотянуться до его губ. Он отстраняется, будто хочет что-то сказать. Разве нужно что-то еще говорить?

— Но…

— Но? — Какие тут могут быть «но»? Какие могут быть «но», если между нами такая искра?

— Тебе всего семнадцать, Мелани. А мне уже двадцать шесть.

— И что?

Он не отвечает. Его руки медленно гладят мне плечи, заливая их огнем.

— Ты что, издеваешься? — Я отстраняюсь, чтобы видеть его лицо. — Мы пережили конец света, а тебя волнуют какие-то условности?

Он громко сглатывает, прежде чем продолжить.

— Большинство условностей существуют не просто так, Мел. Я буду последним негодяем, если тобой воспользуюсь. Ты слишком юна.

— Юность умерла. Все выжившие — древние старики. — В уголках его рта пробивается улыбка.

— Может, ты и права. Но спешить все равно ни к чему.

— Чего ждать? — требую я ответа. Он медлит, обдумывая ответ.

— Что ж, для начала поговорим… о вещах прозаических. — Пытается меня отвлечь, увести от темы разговора?

Похоже на то. Не верится, что разговор принимает подобный оборот. Если он на самом деле меня хочет, это не имеет смысла.

— Понимаешь, — сбивчиво объясняет он, и кажется, что под золотистым загаром проступает румянец смущения. — Когда я обустраивал это место, то не планировал… гостей. То есть… — Остальное он выпаливает одним махом: — Противозачаточными средствами не запасся.

— Но… — Я мучительно морщу лоб.

С его лица ушла улыбка, и я впервые замечаю, как оно искажается от злобы — никогда бы не подумала, что Джаред на это способен.

— Не хочу, чтобы мой ребенок родился в этом мире.

До меня доходит смысл его слов, и я сжимаюсь, представив невинную кроху, открывающую глаза в подобном месте. Мне и так с лихвой хватает глаз Джейми, которого не ждет ничего хорошего — даже при самом лучшем раскладе.

Джаред вдруг снова становится Джаредом. Лучики вокруг глаз собираются в морщинки.

— И потом, у нас еще есть время… все обдумать. — Кажется, он опять уходит от разговора. — Ты хоть понимаешь, сколько времени прошло с тех пор, как мы встретились? Всего четыре недели.

Я поражена.

— Не может быть!..

— Двадцать девять дней. Я считаю.

Я пытаюсь вспомнить. Не может быть, чтобы всего за двадцать девять дней Джаред сумел так изменить нашу жизнь. Как будто мы с Джейми все время были с ним. Два или три года…

— Время у нас есть, — повторяет Джаред.

Меня охватывает дурное предчувствие, приступ паники надолго лишает дара речи. Он с тревогой следит за переменой в моей лице.

— Но ты же не знаешь… — Безысходность, которая отступила, когда он меня нашел, настигает вновь, как удар хлыста. — Никто не знает, сколько времени нам осталось: месяцы, дни, часы…

Он смеется, согревая меня своим смехом, и касается губами сердитой складочки между нахмуренными бровями. — Не волнуйся, Мел. Наш союз заключен на Небесах. Ты моя судьба. Никому — слышишь, никому! — я тебя не отдам.

Не спрашивая моего согласия, Мелани вернула меня в настоящее — к узкой ленте шоссе, вьющейся через аризонскую пустыню под безжалостным полуденным солнцем. Я смотрела на пустоту впереди и ощущала пустоту внутри.

Ее мысль легким вздохом пронеслась в голове: «Если б знать, сколько нам осталось».

У меня по щекам текли слезы… наши с ней общие слезы.

Глава 9 Откровение

Я неслась к развязке Десятой магистрали. Солнце клонилось к закату. Перед глазами мелькали только бело-желтые полосы дорожной разметки да изредка — большой зеленый знак, направляющий меня все дальше на восток. Я спешила.