Гостиница «Сигма»

— Какой скалолаз пропадает! — громко восхитился альпинист. — Любого чемпиона за пояс заткнет. Представляете, он запомнил все приемы, которые я хоть раз показал ему. Вот это память!..

— Не память, а запоминающее устройство, — буркнул кислым тоном Аким Ксенофонтович, настроение которого все более портилось.

Когда Тобор достиг верхушки плоской, стенообразной скалы, все в сферозале облегченно вздохнули.

Правда, этой своей промежуточной цели он достиг дорогой ценой: Тобор поднимался по скале настолько медленно и нерешительно, что запас штрафных очков стал угрожающим.

Даже жизнерадостный альпинист приуныл.

— Не пойму, что происходит, — сказал он. — Таким вялым Тобор никогда не бывал.

Теперь вопрос состоял в том, что экзаменуемый станет делать дальше: будет ли столь же медленно соскальзывать со стены, теряя драгоценные секунды и зарабатывая штрафные очки, или же решится на прыжок.

Полоса острых шипов по другую сторону скалы была построена с таким расчетом, что Тобор мог перескочить через нее, лишь напрягши до предела все без исключения мышцы.

Иван Суровцев в душе был уверен, что уж в чем, в чем, а в прыжках Тобор не подведет. На бесчисленных тренировках этот вид перемещения в пространстве был отработан чуть ли не до микрона.

Тобор сжался, словно стальная пружина, и прыгнул. Все вроде было правильно. Суровцев мог бы голову дать на отсечение: и стартовый угол, и толчок, и наклон тела перед прыжком — все соответствовало тому, что Тобор сотни и тысячи раз проделывал и притом великолепно, без каких бы то ни было погрешностей, в условиях учебного полигона.

А тут…

Еще когда Тобор находился в воздухе, описывая дугу, Аким Ксенофонтович закрыл ладонями лицо.

Да, соскок со скалы оказался неудачным. Тобор не сумел перепрыгнуть через полосу шипов, и один из них вонзился в щупальце. Робот судорожно дернулся, преодолевая жаркую боль. Еще одно штрафное очко, и весьма весомое…

Положение сразу осложнилось. Травма Тобора на первый взгляд вроде бы была и пустяковой, но кто знает, к каким последствиям могла она привести? Что, если робот еще больше замедлит свою скорость?.. Весь экзамен полетит к чертям!..

А Тобор, прихрамывая на пораненное щупальце, уже входил в трехмерный лабиринт, где его ожидала не одна логическая головоломка.

Румяный альпинист теперь не очень-то вникал в то, что происходило на экране. С него достаточно было того, что с «горной» частью, пусть не без потерь, Тобор справился, проявив свое искусство скалолаза. Все остальное альпиниста мало интересовало. Он поднялся, сошел по проходу и выскользнул в фойе — немного размяться и выпить тоника. Эти фанатики своего дела сидят в сферозале, не шевелясь, почти не отрываясь от экрана, подумалось альпинисту. Как будто теперь можно что-то изменить, в чем-то помочь Тобору или вообще как-то повлиять на ход испытаний. Это убедительно объяснил ему Ваня Суровцев, его новый приятель, ответственный за все «воспитание» Тобора Первого.

Он причесал у зеркала волосы, подмигнул себе и, вернувшись в зал, сел рядом с Суровцевым, с которым успел подружиться за время совместной работы над Тобором. Петрашевский хмуро покосился в его сторону.

— Знаете, Аким Ксенофонтович, — улыбнулся ему альпинист, — когда вы упомянули о битве на Волге, я сразу вспомнил город, в котором живу.

Петрашевский устало спросил:

— Какой еще город?

— Наш друг живет в Магистральном, — сказал Суровцев.

— Вы из Магистрального? — живо переспросил Аким Ксенофонтович. Глаза его потеплели.

— Да, я там живу, хотя работаю на Тянь-Шане, — кивнул альпинист.

— Всю жизнь мечтаю побывать там, — сказал Аким Ксенофонтович. — Вот сдадим Тобора — и нагряну к вам… Примете?

— По первому разряду! Вот вместе с Иваном и приезжайте, буду гидом вашим.

— А я с собой жену и сынишку прихвачу, — добавил Суровцев.

— Говорят, у вас в музее хранится подлинная техника, которой пользовались строители Байкало-Амурской магистрали, — сказал Петрашевский. — Это правда? Самосвалы, экскаваторы, вертолеты — в общем, машины прошлого века.

— Правда, — подтвердил альпинист. — И еще вы увидите в Магистральном бревенчатые избы, настоящие палатки, в которых строители жили поначалу…

К их разговору начали прислушиваться.

— А какое место на магистрали самое интересное? — вступил в беседу вестибулярник.

— На магистрали каждый город имеет свое лицо: Пурикан, Силип, Штурм, — перечислил альпинист, неожио для себя снова оказавшийся в центре внимания. — Но всего интереснее, конечно, Магистральный: не город — живая история…

— А какое отношение имеет ваш город к битве на Волге? — спросил Аким Ксенофонтович. — Насколько я знаю историю, война не докатывалась до Магистрального.