Государь

— Царству Русскому очень важно, чтобы на этих землях появилась и быстро набрала силу Новая Русь… Хм, вернее — Рось! Окиян, что разделяет наши континенты, защищает лучше иной Засечной черты: ни одна большая держава, кроме Испании, в ближайшие полвека не в силах послать достаточно войска и переселецев, чтобы силой утвердиться на севере Нового Света. Европейцы уже начали понемногу основывать свои поселения, но к нашему счастью и удаче, для них все племена индейцев — что-то среднее между полезными иноверцами и бесправным двуногим скотом. Посему, ежели… Когда ты завоюешь уважение и доверие Союза ирокезов, то в короткий срок утвердишься там крепкой стопой. Люди Пяти племен любят и умеют воевать, очень ценят личную храбрость и сильную волю — но разве ты не таков? Завоюй их сердца и поведи за собой: пусть они станут тяжким мечом в твоей деснице, коим ты повергнешь всех недругов в тех землях!..

Замолчав, Дмитрий коснулся кончиками пальцев еще по-детски нежной скулы младшенького, слегка провел рукой, ощутив пробивающуюся на лице и подбородке мягкую щетинку будущих усов и бороды… Вздохнул, уронил руку вниз и почти неслышно закончил:

— И кто знает, Ваня — возможно, уже твоему наследнику Золотая шапка Великого князя Росского окажется слишком тесной? А вот венец Царства Росского будет в самый раз.

Полыхнув синевой глаз, Иван до скрипа сдавил в кулаке вощеную обложку укладки и сдавленно пообещал:

— Так и будет, брате!!!

Тихо постучавшись, в Кабинет сунулся доверенный служка — но увидев бешеный взор среднего царевича, моментально исчез, оставив толстую створку двери приоткрытой.

— Утишь переливы Узора, пока челядь не побежала менять штаны. Да и Васька, вон, заопасился.

Смущенно и досадливо кашлянув, царевич прикрыл глаза, успокаивая прорвавшиеся наружу эмоции:

— Опять не сдержался…

Придержав створку, в Кабинет сторожко заглянул князь Старицкий: однако увидев спокойно беседующих братьев, тут же приосанился и во весь голос напомнил:

— Пора облачаться, государь!

— Иду, Вася, иду.

Вытянув многострадальную обложку укладки из цепких братниных пальцев, восемнадцатилетний слепец привел ее в порядок и довольно-таки небрежно закинул в распахнутый зев хранилища.

— Твое новое хранилище еще не готово — должны были успеть, да отливку запороли… Потому тебе перетащат этот: в нем почти все, что есть у меня по твоему будущему владению.

— Почти?

— Еще часть бумаг хранится у батюшки, но сначала ты прочтешь и заучишь то, что есть в моем хране.

— А-а!

Мазнув указательным пальцем по наборным дискам с внутренней стороны стальной дверцы, Дмитрий на всякий случай уточнил:

— Цифры ключа запомнил?

— Как Бог свят!

Закрыв хранилище, слепец парой движений сбил верное положение наружных наборных дисков и распрямился.

— Ну что, пошли готовиться?

Однако жажда знаний никак не отпускала среднего из царевичей, так что стоило им выйти из Кабинета, как он немедля послал подвернувшегося служку в свои покои — с распоряжением нести его сегодняшний наряд прямо сюда. Ну а пока бегали за одежкой, Ваня пристроил свои тылы на мягком войлочном полавочнике, и стал наблюдать за кружением доверенных челядинов вокруг старшего брата. Который, к слову, прекрасно уловив все сомнения, одолевающие младшенького, повернул голову в его направлении и на отличном итальянском заметил:

— Замысел о своих землях за окияном родился не сейчас, брате: мне было десять лет, когда батюшка впервые задумался о сем деле. С той поры все и готовилось: осторожно, всегда тишком, да через вторые-третьи руки. В позапрошлом году из Балтики отплыли три крепких каракки с опытными и жадными до золота купцами-капитанами, которые повезли наших прознатчиков в Новый Свет…

Едва заметно нахмурившись, средний царевич поинтересовался на том же языке далекой страны:

— А почему я не знал?

— Всякому плоду свое время и место, Ваня. Вспомни себя самого год назад: разве тогда тебе подобное было бы интересно?

— Ну…

— Ты тогда вовсю готовился подловить войско крымчаков при Ахуже. Теперь же тебе пришло время готовится к иному, но так же основательно и по-прежнему сохраняя весь замысел в строгой тайне.

Задумавшись (в последнее время юноша частенько этим занимался), Иоанн Иоаннович согласно тряхнул головой.

— И когда вернутся корабли?

— Ежели бог будет к нам милостив, этим годом. Прознатчикам дан наказ пригласить к нам в гости десяток крепких воинов, десяток или менее того женщин в возрасте матерей, и десяток-другой уважаемых племенами старцев. Чтобы было с кем говорить о любви и мире меж нами — ну и им на нас поглядеть, да себя показать.

Мельком глянув на вернувшегося в покои Василия Старицкого, что под наблюдением двух постельничих стражей внес в покои бархатную подушку с лежащим на ней золотым оплечьем-бармами — юный, но уже победоносный воевода царских кровей с сомнением пробормотал:

— Посольство от всех племен?

Итальянский говор Иоанна Иоанновича ничуть не уступал речам его брата.

— Ну, посольство это громко сказано…

— Нет, я о ином — согласятся они ли плыть в неизвестность?