Государь

Самым большим препятствием для римлян в борьбе с соседями и отчасти при завоевании более удаленных провинций была тогдашняя любовь многих народов к свободе, которую они защищали столь упорно, что только необычайная доблесть могла их покорить. Не счесть примеров, каким опасностям подвергались люди, чтобы сохранить или возвратить свою свободу, как они мстили своим поработителям. Чтение истории показывает также, сколько вреда причинило государствам и народам рабство. И если в наше время сохранилась лишь одна страна, изобилующая вольными городами, то в древности во всех странах было немало свободных народов. Например, в ту эпоху, о которой мы говорим, в Италии от горного хребта, разделяющего Тоскану и Ломбардию, и до ее южной оконечности все народы пользовались свободой; это были тосканцы, римляне, самниты и многие другие, населявшие эту часть Италии. Нигде не упоминается, чтобы там были какие-нибудь цари, кроме тех, что правили в Риме, и Порсенны, царя Тосканы; после того как его род угас, история о царях молчит. Очевидно, что в ту пору, когда римляне осадили Вейи, Тоскана была свободна, причем настолько дорожила своей свободой и ненавидела само упоминание о государях, что, когда вейенты избрали царя для обороны своего города и запросили у тосканцев помощи против римлян, те, после многих препирательств, постановили отказывать им до тех пор, пока ими станет управлять царь, потому что, по их мнению, не стоило защищать отечество тех людей, которые отдали его в чужие руки. Легко установить, откуда у народов такая привязанность к гражданской свободе, ведь опыт показывает, что только вольные города могут расширить свои владения и приумножить богатства. Поистине вызывает удивление то величие, которого достигли Афины всего за сто лет, сбросив тиранию Писистрата. Но еще больше удивления вызывает величие Рима, которого он добился, освободившись от царей. Причины этого нетрудно понять: не частные интересы возвеличивают государство, а общее благо. Заботятся же об общем благе одни только республики, ибо они исполняют все, что клонится к общей пользе. Если же принимаемые меры затрагивают кого-либо из частных лиц, большинство остается на стороне общего интереса и заставляет предпочесть его вопреки мнению немногих обиженных. Обратное происходит, когда во главе города стоит государь; чаще всего то, что он делает для себя, ущемляет граждан, а то, что делается для них, невыгодно ему. И когда гражданская вольность сменяется тиранией, наименьшее зло для такого города – это остановка в его развитии, ибо он не может больше наращивать свои силы и богатства, но в большинстве случаев, если не всегда, начинается его упадок. А в том случае, когда волею судеб объявится некий доблестный тиран, который благодаря своему воинственному духу и воинской доблести расширит свои владения, республике от этого не будет никакого проку, потому что он делает это для себя и не может вознаградить никого из достойных и мужественных граждан, порабощенных им, так как в противном случае будет вынужден их подозревать. Кроме того, он не может подчинить приобретенные города подвластной ему столице и заставить их платить своему городу дань, потому что усиливать его тирану не с руки – ему удобнее разделить свое государство, чтобы все земли и провинции признавали главой только его. Так что своими приобретениями пользуется только тиран, а не его отечество. Тот, кто желает подкрепить это мнение множеством других доводов, пусть прочитает трактат Ксенофонта «De Tyrannide» [33] . Итак, нет ничего удивительного в том, что древние народы жестоко ненавидели тиранов и высоко ценили свободный образ жизни, так что самое имя «свобода» им было дорого. Когда Гиероним, племянник тирана Сиракуз Гиерона, был убит в этом городе и известие о его смерти достигло войска, расположенного неподалеку от Сиракуз, то сперва там начались волнения и призывы выступить против его убийц. Но когда солдаты узнали, что в Сиракузах провозглашена свобода, при одном упоминании о ней они успокоились, отказались от мести тираноубийцам и обратились к мыслям о том, как восстановить гражданскую вольность в городе. Не вызывает удивления и беспощадность, с которой народы мстили покушавшимся на их свободу. Примеров тому немало, но я приведу один случай, происшедший в греческом городе Коркире во время Пелопоннесской войны; вся страна тогда разделилась на две партии, одна из которых поддерживала Афины, а другая – спартанцев, и во многих городах происходила внутренняя борьба между сторонниками Афин и Спарты. В Коркире верх взяли нобили, которые положили конец народной свободе, но затем, с помощью афинян, популяры собрались с силами и, захватив всю знать, заперли ее в тюрьме, вместившей всех арестованных. Отсюда, под предлогом высылки в разные места, заключенных выводили по 8—10 человек и после жестоких истязаний убивали. Остававшиеся внутри распознали обман и решили попытаться избежать позорной смерти; вооружившись чем попало, они воспрепятствовали входу тюремщиков и стали защищаться изнутри; на шум сбежался народ, разобрал крышу здания и забросал узников ее обломками. В этой стране произошло еще много подобных ужасных и примечательных случаев, свидетельствующих о том, что за отнятую свободу мстят гораздо суровее, чем за ту, которую только собирались у тебя отнять.