Государь

Все помыслы римлян были обращены на войны, которые они вели всегда с наибольшей выгодой для себя как в отношении расходов, так и других необходимых вещей. Поэтому римское войско избегало осаждать города; считалось, что связанные с осадой траты и неудобства далеко превосходят возможную пользу, вытекающую из приобретения. Римляне предпочитали подчинять себе чужие города любым другим способом, отчего за столько лет многочисленных войн можно сыскать очень мало упоминаний об осажденных ими городах. Обычно они брали их приступом или заставляли сдаться. В первом случае речь шла об открытом и прямом насилии или о насилии, смешанном с обманом. Насильственный захват заключался в штурме, при котором стены оставались нетронутыми (это называлось у них «aggredi urbem corona» [63] , потому что войска при этом окружали город и наступали на него со всех сторон); неоднократно римляне захватывали даже большие города уже первым натиском, например, Новый Карфаген в Испании, взятый Сципионом. Если же штурм был неудачным, стены разбивали тараном и другими осадными машинами либо делали подкоп и через него проникали в город (таким способом был захвачен город вейентов). Чтобы сравняться с защитниками стен, возводили деревянные башни либо вплотную к стенам насыпали земляные валы, по которым можно было взобраться наверх. В первом случае, когда нападение осуществлялось со всех сторон, обороняющиеся подвергались непосредственной опасности, от которой было труднее уклониться, потому что повсюду требовалось иметь достаточное количество бойцов, и это затрудняло по крайней мере пополнение их свежими силами, а если же людей хватало, то не все они сопротивлялись с одинаковой отвагой, и поражение на слабом участке вело к всеобщему поражению. Таким образом, как я уже говорил, подобный способ атаки часто бывал увенчан успехом. Но если этого не происходило, римляне не настаивали на нем, чтобы не создавать опасности для войска, ибо, растянувшись на большом пространстве, оно становилось уязвимым в случае вылазки защитников города; к тому же упомянутый способ утомлял солдат и приводил их ряды в расстройство; его можно было использовать только один раз и внезапно. Что же касается разрушения стен, то, как и теперь, поправить дело можно было, вновь укрепляя их. Для защиты от подкопа вели контрподкопы, через которые преграждали врагу путь оружием или с помощью других ухищрений, в том числе, например, наполняя бочки перьями и поджигая их; горящие бочки опускали в подземелье, и тогда дым и смрад мешали продвижению неприятеля. Деревянные башни осажденные также пытались уничтожить огнем. Для борьбы с земляными насыпями проделывали отверстия внизу стены, где к ней примыкал земляной вал, который насыпали сверху. Таким образом, уменьшая снизу количество прибавившейся сверху земли, останавливали рост насыпи. Все эти способы покорения городов рассчитаны на короткое время; по истечении его следует сниматься с лагеря или искать другие пути выиграть войну, как поступил Сципион, когда напал в Африке на Утику и не смог взять ее. Тогда он прервал стоянку и попытался разгромить карфагенское войско. Иногда можно также перейти к осаде, как было с Вейями, Капуей, Карфагеном, Иерусалимом и другими городами, которые римляне захватили, осадив их. Что касается приобретения городов с помощью обмана и насилия, то пример являет Палеполи, который римляне заняли по сговору с осажденными. Подобные предприятия часто затевались как римлянами, так и другими, но редко бывали удачными, потому что малейшие препятствия разрушают все планы, а препятствий в таких делах возникает более чем достаточно. Либо заговор бывает раскрыт еще до начала его осуществления, причем раскрыть его бывает нетрудно как из-за измены тех, кто посвящен в него, так и из-за трудности исполнения, потому что заговорщикам необходимо сноситься с противником и с теми, с кем без благовидного предлога нельзя вступать в переговоры. Но если подготовку заговора и удается сохранить в тайне, то в ходе выполнения намеченного возникает множество трудностей. Придешь ли ты на место до назначенного времени или придешь после, все дело может быть погублено; поднимается ли случайный шум, как тот, что произвели капитолийские гуси, будет ли замечено какое-то отступление от обычного порядка – малейшая оплошность, малейший промах ставят под угрозу все предприятие. Прибавим сюда ночную тьму, которая наводит страх на участников этого опасного дела. Большая же часть людей, которая бывает втянута в подобные дела, чаще всего плохо знакома с местностью и со страной, куда они попадают, так что любая незначительная случайность приводит их в ужас, сбивает и путает; любой воображаемой опасности достаточно, чтобы обратить их в бегство. В таких коварных ночных похождениях никому так не везло, как Арату Сикионскому, который был в них столь же силен, сколь слаб и труслив в честном бою при свете дня. Это следует отнести за счет неких внутренних его способностей и вовсе не делать вывод, что тайным козням более способствует удача. Многие пытаются их строить, но редко кто прибегает к ним на деле, и уж совсем немногим сопутствует успех.