Государь

Для доказательства я сошлюсь на то, что войска бывают трех родов: первый обладает и яростью, и порядком; ведь доблесть в сочетании с неистовством проистекает из упорядоченного устройства, которое было у римлян, и по всей их истории видно, что римская армия обладала правильным порядком, на долгое время обеспечившим ей сохранение строгой дисциплины. В правильно устроенном войске недопустимы никакие самовольные поступки, поэтому в римской армии, которая завоевала весь мир и с которой должны брать пример все остальные армии, без приказа консула нельзя было ни есть, ни спать, ни развлекаться с женщинами, ни заниматься какими-либо другими военными или домашними делами. Если в войске заведено иначе, это не настоящее войско, и даже когда ему удается показать себя, это бывает за счет порыва и натиска, а не вследствие доблести. Но там, где упорядоченная доблесть согласует порыв со временем и с обстоятельствами, войско не отступает ни перед какими трудностями и не падает духом, ибо дух его и порыв, питаемые надеждой на победу, поддерживаются хорошим порядком, и пока сохраняется порядок, сохраняется и надежда. Иначе дело обстоит в том войске, которое не упорядочено и полагается только на яростный порыв, как это было у французов. Это их подводило в бою, ибо, когда им не удавалось одержать верх после первого же натиска, они оказывались в затруднении, потому что их порыв не опирался на упорядоченную доблесть, а кроме него, им не на что было рассчитывать, и когда этот порыв охладевал, они проигрывали. Римляне, напротив того, вследствие упорядоченности своего войска не боялись опасностей, твердо верили в победу и сражались упорно и ожесточенно, с одинаковой храбростью и с одинаковой доблестью как в начале, так и в конце. Более того, в пылу битвы они еще более возбуждались. В войсках третьего рода нет ни естественной ярости, ни внешнего порядка; к ним относятся современные итальянские армии, от которых не бывает никакой пользы, и если им не посчастливится наткнуться на войско, которое почему-либо их испугается и побежит, им никогда не одержать победу. Не стану приводить примеры, потому что всякий день приносит нам подтверждения этого. Приведу, чтобы всякий понял, какой должна быть хорошая армия и какова бывает плохая, свидетельство Тита Ливия, выраженное в словах Папирия Курсора, произнесенных им при наказании начальника конницы Фабия: «Nemo hominum, nemo Deorum, verecundiam habeat; non edicta imperatorum, non auspicia observentur; sine commeatu vagi milites in pacato, in hostico errent; immemores sacramenti, licentia sola se ubi velint exauctorent; infrequentia deserantur signa, neque conveniatur ad edictum, nec discernantur, interdiu nocte; aequo iniquo loco, iussu iniussu imperatoris pugnent; et non signa, non ordines servent: latrocinii modo, caeca et fortuita, pro solemni et sacrata militia sit» [89] . По этому отрывку можно легко судить, действуют ли современные армии слепо и беспорядочно или их деяния освящены обычаем и присягой, и сколь далеки они от того, чтобы по праву называться войском, таким же грозным и упорядоченным, как римское, или хотя бы только яростным, как французское.

Глава XXXVII

Необходимы ли мелкие стычки перед сражением и как избежать их, желая узнать незнакомого врага

Похоже, что приводить людские дела в совершенство, как мы уже говорили, помимо всего прочего, мешает близость между добром и злом, так что, желая первого, нельзя, по-видимому, избежать второго, ибо зло рождается одновременно с этим же добром. Это можно заметить во всех людских начинаниях. Нелегко обрести желаемое благо, если судьба не поможет тебе и своей силой не преодолеет указанное обычное и естественное препятствие. Обо всем этом напомнила мне схватка между Манлием и французом, по поводу чего Тит Ливий говорит: «Tanti ea dimicatio ad universi belli eventum momenti fuit, ut Gallorum exercitus, relictis trepide castris, in Tiburtem agrum, mox in Campaniam transierit» [90] . С одной стороны, я полагаю, что хороший полководец должен избегать всех второстепенных действий, которые могут плохо повлиять на его войско, ведь вступать в столкновения с врагом только частью своих сил, когда судьба поставлена на карту, крайне безрассудно, о чем я говорил выше, осуждая охрану перевалов.

С другой стороны, я думаю, что мудрые военачальники, встречаясь с новым врагом, устрашающим своей известностью, бывают вынуждены еще до генерального сражения испытать его в легких стычках со своими солдатами, чтобы те, познакомившись и схватившись с противником, избавились от ужаса, внушаемого его славой и громким именем. Командующий войском обязательно должен обратить на это внимание как на насущную необходимость, ибо поражение тебе почти обеспечено, если ты в мелких столкновениях перед боем не избавишь своих солдат от той робости, которую известность врага может заронить в их души.