Государь

Еще вариант: молодой отморозок. Какой-нибудь подханок, решивший стяжать великую славу.

Однако, по словам разведчиков, копченые выглядели бывалыми воинами. Такие в малодоходную авантюру не ввяжутся.

«Пожалуй, надо посоветоваться», – решил Сергей.

Не то чтобы он надеялся, что сотники что-то подскажут (опыта у воеводы – вчетверо больше, чем у них всех разом), но в процессе обсуждения иной раз приходят правильные мысли.

Сотники Развай, Корень и хузарин Бурах появились в воеводином шатре через пару минут. Сергей изложил ситуацию. Поинтересовался, какие мысли?

– Бить их надо! – азартно воскликнул Развай.

Бурах одобрительно кивнул. А вот Корень, степенный спокойный головорез из кривичских, не согласился:

– Побить-то мы их – побьем, если не разбегутся…

– Разбегутся – догоним! – перебил Развай.

Корень неодобрительно поглядел на варяга: мол, неча старших перебивать, потом так же весомо продолжил:

– Догоним, но цену заплатим немалую. Брони у нас – лучше, так что, сойдись мы строй на строй, всех бы положили. А в поле к себе копченые нас не подпустят. Многие лягут. А за что?

Вопрос был – к воеводе. И Сергей ответил:

– Там, в Чити, – посольство ромейское к князю.

– Так, может, князю и послать? Городок – его, значит, и оборонять – ему.

– Ты испугался, что ли, Корень? – нехорошо прищурился Развай.

– Ты еще на мамку писал, когда я последний раз пугался, – отрезал кривич. – А воев своих губить бессмысленно не хочу. Они мне все – как сыновья! Могли б копченые взять Чить – уже бы взяли. Посыл до князя по зимнику накатанному за два дня добежит. День князь сбираться будет, через четыре – придет. Седьмицу еще продержатся.

– Так, – сказал Духарев, опережая готового вспыхнуть Развая. – Что думаете, мне понятно. Непонятно – зачем копченые тут объявились? Не верю, что ромеев поджидали.

– Это точно, батька, – поддержал Развай. – Тогда степняки их еще бы раньше взяли, в поле.

– Может, не успели? – предположил Корень.

– Кто, копченые? Ты, сотник, будто до сих пор в своих лесах сидишь. Ромеи в Дикой Степи – как червяк на камне. Клювиком щелк – и нету! А что сюда прискакали, так они ж наглые, копченые. Вон караван ограбили, да не один. И Чить бы они взяли, кабы там ромеев не было. Сколько в Чити воев добрых? Пятеро, шестеро? Да и те – старше тебя, Корень. А остальные – кто? Пахари! Они, с какой стороны у копья железко, не всегда знают.

«А ведь верная мысль», – подумал Духарев.

Но тут вмешался Бурах:

– Я бы, батька, не разговоры говорил, а у самих копченых спросил, – произнес он негромко, с характерным хузарским акцентом, так и не выветрившимся за три года служения Духареву. – Они-то знают.

«Молодец!» – мысленно похвалил Сергей Иванович, который и сам решил уже, что надо брать «языка». Дело, требующее умения, но не такое уж сложное, если враг даже не догадывается о твоем присутствии у него за спиной.

Кто предложил, тому и честь. За «языком» отправились хузары. Дождались ночи и украли одного из пастухов, что сторожили табун.

«Язык» был качественный. Матерый, злой. Сразу говорить, естественно, отказался. Пришлось варягам с ним часок-другой поработать.

Духарева позвали, когда пленник был готов к диалогу. Обработали его качественно, но не радикально. Глаза, пальцы – все на месте. Пара костей переломана, так и это тоже заживет при надлежащем уходе.

– Я ему жизнь обещал, – сказал Развай. – Еще денег немного и в Киеве к делу пристроить.

Духарев поморщился. Не любил печенегов. Так бы всех и передавил, а женщин тем же касогам раздал. Или продал. Женщины у копченых работящие.

– Это я обещал, – напомнил Развай. – А ты-то нет.

– Ты – мой человек, и я за твои слова отвечаю, – с легким раздражением произнес Духарев.

– Иначе – никак. – Развай пожал плечами. – Крепкий. Сдох бы, а говорить ничего не стал.

– У нурманов небось заговорил бы.

– Может, и так. Нурманы – жилы тянуть мастаки, – не стал спорить Развай. – Послать в Родню за нурманом?

Духарев мотнул головой. И присел на корточки напротив обессилевшего от пыток печенега.

– Давай, цапон, говори, что знаешь. Скажешь что важное – будет, как сотник сказал. Нет – волкам скормлю.

Цапон сказал. И картина сразу стала ясна до прозрачности. Идея у копченых была лихая, но перспективная. Захватить Чить, но действо это не афишировать. Прикинуться честными читянами и грабить проезжающих мимо торговых гостей. Не всех, конечно, чтоб не заподозрили нехорошего. Выборочно. При этом сами копченые славно устроились бы в захваченном городе, сладко спали, вкусно кушали, пользовали трофейных женщин и горя не знали. Всё что требовалось: время от времени, желательно под снегопад, чтоб следов не осталось, выезжать из Чити и демонстрировать наличие печенегов где-нибудь километрах в тридцати от базы. Это чтоб было на кого списать пропавшие караваны.

Отличная идея! Духарев сразу понял, что ее автор – не копченый. Слишком уж нетрадиционно для печенега загонять себя в ловушку (а именно так большинство степняков воспринимали городские стены) и сидеть там чуть ли не всю зиму.