Государь

А помнить было что. Помнить и молиться о том, чтобы русы не забыли, что пришли сюда по личному приглашению императора, а не как обычно. Грабить.

В город Владимирово войско не пустили. Осторожность императора можно было понять: шесть тысяч русов. Этого достаточно, чтобы вынести всю константинопольскую стражу, включая гвардейцев-этериотов. Так что разместили храбрых союзников в тех же казармах загородного дворца, где уже обитали гридни Духарева.

Впрочем, самого Владимира вместе с ближниками – князьями и воеводами, в город допустили, причем – с оружием.

Архонту русов была немедленно назначена официальная аудиенция в Большом Дворце. Немедленно – это по ромейским понятиям, ведь такое серьезное действо следовало основательно подготовить.

Процедура приема иноземных правителей Автократором ромеев происходила по старинному церемониалу, была выверена и расписана до мелочей и разыгрывалась из века в век, независимо от того, чьи ноги были обуты в пурпурные императорские сапоги.

Сначала посольство следовало по мосту через Золотой Рог к Харисийским воротам. Затем – по главной улице – к площади Тавра. Далее, сквозь великолепную мраморную арку, к площади Константина, а оттуда, по широкой, вымощенной плитами улице, мимо увешанных коврами и драгоценными тканями, уставленных золотыми изделиями портиков – через тримуфальную арку – на Августеон, главную площадь империи.

Здесь торжественная процессия останавливалась, чтобы иностранный правитель мог насладиться зрелищем Святой Софии, гигантского ипподрома и Большого Императорского Дворца. Насладиться и проникнуться величием империи.

После поражающей варварское воображение прогулки по столице зарубежного лидера через главные ворота запускали в Большой Императорский Дворец.

То же произошло с Владимиром. Правила есть правила.

То, что архонт русов был последней надеждой Василия Второго, ничего не меняло. Владимира со свитой, невозмутимого (что-что, а держать лицо великие князья русов умеют), со всеми подобающими почестями впустили во Дворец, провели по раз и навсегда утвержденному маршруту: роскошным залам и галереям (где специально для этого случая собирали большую часть богатств Дворца), и наконец вывели в гигантский Тронный зал, где на великолепном троне, в пурпурных туфлях, многоцветном шелке, в золоте и жемчуге восседал сам Автократор Византии в императорской короне, с цепью из огромных драгоценных камней и еще более роскошным скипетром в руке. У трона повелителя величайшей (после падения Рима, разумеется) из земных империй произрастало золотое (вернее, позолоченное) дерево, и золотые механические птицы сидели в его ветвях.

Едва Владимир вступил в зал, как волшебные птицы запели, а золотые львы, охраняющие трон императора, ударили хвостами, распахнули пасти и испустили устрашающий рев.

Сопровождающие Владимира византийцы пали ниц, а трон императора, напротив, устремился ввысь…

– Я бы не отказался войти сюда победителем, – шепнул воевода Претич Сигурду-ярлу, и тот понимающе ухмыльнулся.

– Интересно, эти рычащие штуковины действительно золотые? – задал естественный для нурмана вопрос Сигурд.

Воеводы оживились. Каждый мысленно прикидывал свою долю от дележки таких неслабых кусищ благородного металла.

– Половина лапы меня бы устроила, – пробормотал Претич.

– А мне – вон ту веточку, – попросил Путята. – Думаю, гривен на пять потянет…

– Поклонитесь, – прервал «возвышенные» мечты воевод великий князь. – Все же это повелитель ромеев и мой будущий родственник.

Восемь ближников дружно отвесили поклон. Такой же, каким приветствовали бы своего князя.

Если византийский император ожидал от них большего, то не дождался.

Владимир и вовсе не стал кланяться. Даже не кивнул.

Потом поискал среди имперской верхушки кесаревну Анну. Ему показывали парсуну сестры императора, но рисунок – это одно, а реальность – другое. Художники всегда старались приукрасить тех, кого рисовали. Но тут, пожалуй, вышло наоборот. Феофано, простолюдинка, поднявшаяся до вершин власти, была прекраснейшей из женщин, и дочь унаследовала ее красоту. Владимир ласково улыбнулся будущей невесте, а потом перевел взгляд на рыкающих львов. Изучил их с большим интересом и без малейшего страха – он бы и настоящих львов не испугался, а тут какие-то игрушки. Хм… Золотые игрушки.

Наблюдавший за этой сценой с галереи Духарев (он тоже присутствовал, но не как воевода Владимира, а как спафарий. Типа – на страже безопасности Августа) мысленно усмехнулся. Ох, не стоило Василию кичиться сокровищами! Чужое богатство для воина-варяга – это верный способ поднять ценник на собственные услуги.

Впрочем, было занятно. Тем более что сам прием длился недолго. От силы полчаса. Засим русов выпроводили. Впрочем, Владимир и тут «отличился». Надо полагать, пропустил мимо ушей все наставления церемониймейстера: повернулся к владыке Восточно-Римской империи спиной.

Иных иностранцев казнили и за куда меньшие проступки. Дипломатического иммунитета для чужеземных послов и владетелей в Византии не существовало.

Но вряд ли Владимиру рискнули даже замечание сделать.