Государь

Так и сделали. Шагом, осторожненько, в полной темноте, но по хорошо разведанной дороге, ориентируясь исключительно по звукам, гридь Богуслава и хузары Йонаха вышли к цели. Хузары двинулись дальше, чтобы распределиться вдоль берега и после прохода русов закидать стрелами из темноты всполошившихся мятежников.

Богуслав остановился. Сотни – тоже. Даже почти в темноте никто не сбился, не смешал рядов. Выучка.

Рука привычно потянулась к рогу… И отдернулась. Ни к чему будить ромеев раньше времени. Поэтому Духарев просто послал коня вперед. Мягко, шагом, поскольку сотни тронутся не разом, по сигналу, а последовательно, десяток за десятком.

Ладно получилось. Богуславу не требовалось света, чтобы «видеть», как пришла в движение гридь. Слуха – достаточно. Теперь чуть быстрее – в рысь.

Передовая шеренга тоже ускорилась. Вся первая полусотня. Стремя в стремя. И вторая полусотня – на два корпуса позади. И дальше…

Только когда до врага осталось шагов пятьдесят, караульщики ромеев, услышавшие топот копыт, вскочили и уставились во тьму. Само собой не увидели ничего. Света факелов хватало на то, чтобы отодвинуть стену тьмы шагов на десять, но за пределами освещенного пространства мрак становился еще непрогляднее.

Ну, храни, Господи! Богуслав завыл по-волчьи и дал жеребцу свободу.

Десять быстрых ударов сердца, еще более быстрый посыл – и жеребец взмыл вверх, перелетая через оградку в три локтя высотой. И вместе с ним – еще пятьдесят боевых коней.

Караул смели вмиг. И помчались сквозь беспорядочный лагерь, коля и рубя, расходясь шире, чтобы дать возможность поработать и тем, кто позади.

Богуслав успел зарубить четверых, прежде чем лагерь закончился, и жеребец снова взмыл в воздух, перенося хозяина через низенькую оградку.

А в начале лагеря уже правили бал хузарские стрелы. Тоже недолго. Подоспевшие вовремя императорские пехотные тагмы выплеснулись на берег и довершили разгром. Но еще раньше пешие лучники Василия принялись забрасывать сгрудившиеся в проливе корабли огненными стрелами…

– Не подожгут, – уверенно заявил Йонах, на пару с Богуславом наблюдавший за работой имперских стрелков. – Стрел мало, кораблей – много. А главное – под кораблями много воды.

– Не думаю, что наши хотят их поджечь, – произнес Богуслав.

– А чего хотят?

– Отогнать от берега.

– Зачем?

– Увидишь, – загадочно ответил Богуслав. От отца он знал все подробности плана Автократора. Очень толкового плана, надо признать…

Громкий рычащий звук покрыл шум схватки. И тотчас над Геллеспонтом вспыхнул красный цветок.

И еще один. И еще…

– Дромоны, – сказал Богуслав. – Пока мы тут шумели, они скрытно подошли к вражьим кораблям. Да помилует Бог этих несчастных! Теперь им – не спастись…

Так и вышло. Спаслись немногие. Единицы. Флот мятежников, еще вечером накрепко заперший пролив, перестал существовать.

Еще один неприятный сюрприз для Варды Фоки. Вдвойне обидный, потому что ночные нападения ввел в практику его дядюшка император Никифор. Духарев читал его трактат «О военных хитростях»[52]. Толковая вещь.

Вообще, устройство византийской армии при Никифоре и Иоанне Цимисхии Духареву казалось весьма осмысленным. Опора на коренных ромеев – стратиотов, которые, как и русы-дружинники, начинали обучение с самого детства и не видели себя иначе как воинами. Ударная сила – катафракты. Тяжелая конница, качественно превосходящая княжьих гридней просто потому, что у Киева не было таких возможностей и таких финансов, как у Византийской империи. Сравнительно небольшая армия профессионалов, которых императоры и полководцы всячески баловали и одаряли, в итоге оказалась куда эффективнее многочисленного ополчения. Что, на взгляд Духарева, у византийцев прихрамывало, так это пехота, которую использовали, главным образом, для инженерных работ, а в бою – для прикрытия отступления кавалерии. В случае необходимости.

Но в последние годы ситуация решительно поменялась. Мятежи порядком истощили человеческий ресурс империи, и супротивникам пришлось прибегнуть к помощи наемников. Ивиры у Варды, русы у Василия. То есть практика найма чужестранцев-воинов не была новой, но одно дело – гвардия, а совсем другое – ядро армии. Порочный путь, неминуемо ведущий к ослаблению и гибели государства. Впрочем, такое государство, как Восточно-Римская империя, умирать будет долго. Не один век. Так что и детям и внукам Духарева хватит. А для Киева новая политика, определенно, выгодна.

– Немало их, – сказал Богуслав.

Они с отцом расположились на возвышении, близ императорского шатра. Дружина Богуслава осталась в резерве, на охране лагеря. Отдыхала после ночной вылазки.

Духарев глянул на холмы, где обосновалось воинство мятежников.

– Могло быть и больше, – отозвался он. – За эти дни мы их порядком проредили.

Армия императоров – на этот раз вместе с Василием был и его брат Константин – расположилась на равнине. Собственно, пока императорскую династию один Константин и представлял. Восседал на коне в роскошных доспехах, сверкающий, как золотая шишка на троне василевсов. Старший брат – всё еще в шатре. Так с утра и не показывался.