Государь

Теперь мне остается рассмотреть: каким образом государи должны себя держать в отношении к своим подданным и союзникам? а так как об этом предмете писали очень многие, то я боюсь, чтобы намерение мое не было сочтено дерзким, потому что, рассуждая об этом предмете, я намерен сойти с обычной дороги. Делаю же я это (желая быть полезным для тех, кто будет в состоянии меня понять) потому, что нахожу несравненно удобнее, при описании какого-либо предмета, рассматривать его реальную сущность, а не отдаваться мечтательным увлечениям.

Многие писатели изображали государства и республики такими, какими им никогда не удавалось встречать их в действительности. К чему же служили такие изображения? Между тем, как живут люди, и тем как должны они жить -- расстояние необъятное: кто для изучения того, что должно бы быть, пренебрежет изучением того, что есть в действительности, тем самым, вместо сохранения себя, приведет себя к погибели: человек, желающий в наши дни быть во всех отношениях чистым и честным, неизбежно должен погибнуть в среде громадного, бесчестного большинства. Из этого следует, что всякий государь, желающий удержаться, может и не быть добродетельным, но непременно должен приобрести уменье казаться или не казаться таковым, смотря по обстоятельствам.

Итак, оставляя в стороне все, что можно придумать, говоря об обязанностях государей и придерживаясь одной только действительности, я скажу, что все люди и преимущественно государи, так как последние стоят на виду у всех, различаются некоторыми качествами, которые и обусловливают брань или хвалу. Так одни люди считаются великодушными, а другие жалкими (miseri). Я руководствуюсь в этом случае тосканским выражением, так как слово скупой (avaro) по-итальянски имеет еще значение -- прибегать к грабежу для приобретения; я же словом жалкий хочу назвать такого человека, который не умеет распорядиться и тем даже, что имеет; одни пользуются репутацией щедрых, другие грабителей; одних мы называем жестокими, других милостивыми; одних клятвопреступными, других верными своему слову; одних малодушными и обабившимися, других отважными и твердыми; одних человечными, других надменными; одних распущенными, других целомудренными; одних искренними, других хитрыми; одних тяжелыми, других обходительными; одних глубокими, других поверхностными; одних религиозными, других свободномыслящими, и т. д. Я знаю, что всякий согласится с тем, что было бы приятно встретить в одном государе полное развитие и сочетание всех перечисленных мною положительных качеств. Но так как это невозможно и даже противно человеческой природе, то необходимо, чтобы каждый государь старался по крайней мере избегать бесчестия тех пороков, которые могут его привести к потере верховной власти; от всех других он может воздерживаться, но беда не велика, если при этом он и не совладает с собою. И еще, государь не должен бояться осуждения за те пороки, без которых невозможно сохранение за собою верховной власти, так как, изучив подробно разные обстоятельства, легко понять, что существуют добродетели, обладание которыми ведет только к гибели лицо, обладающее ими, и есть пороки, усваивая которые, государи могут только достигнуть безопасности и благополучия.

ГЛАВА XVI. О щедрости и скупости.

Начиная рассматривать названные мною качества государей, скажу, что для них весьма полезно считаться великодушно-щедрыми; однако великодушная щедрость, подрывающая к ним боязнь, служит им в ущерб, так что, будучи великодушно-щедрым, нужно заботиться, чтобы эта щедрость была признана и не навлекла на государя нарекания в совершенно противоположном качестве.