Государь

Узнав печальную весть, что связь с нашими так и не была установлена, я направился обратно в свою резиденцию. А по нынешним временам это и была резиденция. Две большие комнаты в хорошо охраняемом особняке, находящемся в тылу у неприятеля, это не хухры-мухры. Сегодня, впрочем, как и обычно Первухин меня порадовал – в комнате, служащей и столовой, кухней и спальней денщика, уже был накрыт стол с завтраком великого князя. И это была не какая-нибудь чушь вроде перловки или похожей ерунды, принятой среди английских аристократов, а нормальная малоросская еда. Вот только я успел навернуть полпорции галушек со сметаной, как явился посыльный из узла связи. И не с долгожданным известием, что удалось установить радиосвязь со штабом фронта, а с информацией о том, что Кабардинский полк, осуществляющий контроль северной ветки железной дороги, вступил в бой с двигающимися в сторону Ковеля германскими частями. Командир полка Бекович-Черкасский направил эту информацию в штаб дивизии по телеграфу.

Когда я это услышал, стало уже не до завтрака. Слава богу, что, несмотря на раннее утро, я уже встал и имел надлежащий для генерал-лейтенанта вид и мог появиться перед подчиненными как истинный командир корпуса. Поэтому после доклада посыльного я тут же вскочил, бросил тому:

– Пошли!

И быстрым шагом направился на узел связи.

Я уже был там полчаса назад – проверял, был ли сеанс связи со штабом фронта, или хотя бы с 8-й армией. Радисты находились в подчинении командира узла связи, а радиостанция была установлена в том же помещении, что и телеграфный аппарат. Поэтому взмахом руки я усадил обратно на свои рабочие места вскочивших было связистов, а командиру узла связи, подбежавшему ко мне, приказал:

– Давай, поручик, показывай телеграмму, поступившую от полковника Бековича-Черкасского. Да нет, лучше сам ее зачитай. Ты человек привычный и лучше справишься с этой длиннющей бумажной лентой.

Поручик козырнул и повернулся к стоящему позади фельдфебелю. Тот протянул поручику сложенную телетайпную ленту.

Офицер еще не закончил зачитывать полученное сообщение, когда появился Багратион, и тоже в сопровождении посыльного. Вот по его виду можно было догадаться, что командира дивизии подняли с кровати – он так торопился, что не успел побриться. Я приказал повторно зачитать полученный телетайп, чтобы генерал-лейтенант тоже смог его прослушать. Это и для меня было полезно. Уже в процессе читки я начал размышлять о действиях, которые требуется срочно предпринять. Мы, конечно, с Багратионом предполагали, что противник обязательно попытается отбить Ковель обратно, но думали, что вражеские войска начнут свои действия позже. Что мы успеем подготовиться и сформировать пехотные полки из бывших военнопленных. Распутица же, а находящиеся неподалеку две австрийские дивизии, по данным разведки, деморализованы и имеют низкую боеспособность. Германские боеспособные части завязли в наступлении на 8-ю армию, а чтобы они появились на нашем театре боевых действий, должно пройти не меньше пяти-семи дней. И вступать в бой они должны были постепенно, а не большой массой давить корпус. В ходе наших боев на дальних подступах к Ковелю, по нашему плану, должны были подтянуться и части Юго-Западного фронта. Действуя таким образом, мы вполне были способны накостылять и первоклассным дивизиям Германии. Пусть наша армия уже находится в процессе разложения, но немцы как обычно проиграют, воюя на два фронта, тем более когда они связаны слякотью и невозможностью маневрировать. Теперь только железная дорога пригодна для переброски их тяжелой артиллерии.

Вот как мы думали с командиром Туземной дивизии Багратионом, а тут такая незадача – германские войска оказались гораздо мобильнее, чем мы предполагали. И что самое неприятное – на нас надвигались весьма мощные силы. Как указал в своей телеграмме Бекович-Черкасский, на Ковель двигалось шесть воинских эшелонов, набитых германскими солдатами. И что ни в какие ворота не лезло, во главе этих весьма немалых сил следовал мощный бронепоезд. А я думал, что все это германское исчадье ада сейчас отбивается от наскоков наших блиндобронепоездов. Немцы оказались гораздо хитрее и грамотнее, чем я о них думал. В решающий момент они все-таки смогли направить в нужное место самый весомый аргумент этой войны – бронепоезд. А мы как обычно щелкаем клювом – на строящиеся блиндобронепоезда еще даже орудия не установили, не говоря уже о бронировании срубов котельным железом.

Все эти мысли пронеслись, пока поручик повторно зачитывал телетайп командира Кабардинского полка. Когда поручик, закончив читать, отошел к своему столу, Багратион заявил:

– Государь, я отдаю приказ резервному полку, чтобы они «аллюр три креста» выступали на помощь Кабардинскому полку. Надеюсь, что два полка хотя бы на сутки смогут задержать германцев. Пока один полк будет наскакивать на противника, другой займется разбором железнодорожного полотна.

На этот возглас я ответил: