Государь

Эти радиостанции и подвигли меня разработать такой необычный способ борьбы с вражеским контрнаступлением. Идея была проста – рассредоточить грузовики с установленными на них радиостанциями по самым проблемным местам фронта, чтобы в случае атаки противника информация об этом тут же поступала в штаб. При этом не просто факт начала контратаки австро-германцев, а информация о силе и направлении этого удара. Для сбора такой информации и проведения тщательной разведки я собирался направить с каждой радиостанцией не менее сотни своих кавалеристов. Когда в штабе получат нужную информацию, к месту прорыва выступает кавалерийский полк с задачей – фланговым ударом проколоть линию наступления противника и уйти в его тылы. А уже там начинать настоящую партизанскую войну. Я предполагал, что после того как в тылах у неприятеля начнут буйствовать мои джигиты, то даже самое подготовленное наступление противника захлебнется. А если нет, то можно повторить наскок. У немцев и австрийцев проблемы с резервами тоже имеются, и солдаты не менее, чем русские, устали от войны. Но у них нет таких отчаянных рубак, как казаки или всадники Туземной дивизии. Бойцов, которые даже без надзора командиров готовы вести бой до конца. У джигитов, исходя из воспоминаний Михаила Александровича, отсутствует такое понятие, как страх, или мечты о будущей мирной, бюргерской жизни. Вот эти черты характера казаков и всадников давали надежду, что мой дилетантский в военном отношении замысел может в этих условиях и сработать.

Мои размышления закончились, как только мы подошли к «Форду» спецгруппы. Над кузовом грузовика был натянут брезентовый тент, и все бойцы спецгруппы пережидали холодный осенний дождь под ним. Но мое появление не осталось незамеченным, из кабины выбрался прапорщик Хватов и стал докладывать о положении дел во вверенном ему подразделении. Я прервал прапорщика и представил его командиру Кабардинского полка князю Бековичу-Черкасскому. А дальше началось цоканье языком, гортанные вскрики горцев, которые они издавали, когда подошли остальные подчиненные князя. Я кивком головы разрешил Бековичу-Черкасскому и его джигитам осмотреть боевую колесницу великого князя. Восхищение у детей гор вызвали два пулемета, установленные в кузове – один над кабиной, приспособленный стрелять по ходу движения, второй на специальной стойке у заднего борта. Бекович-Черкасский, заглянувший в кабину «Форда», был поражен бронелистом на двери. На мой взгляд, бронезащита кабины и двигательного отсека гляделась топорно и нелепо, но у князя было свое представление о красоте. Естественно, я не пытался высказать свое объективное мнение о боевой машине спецгруппы, а наоборот заявил:

– Видишь, князь, какая мощь в моей боевой машине. Находясь в ней, я смогу отбиться от большой банды абреков. И не просто отбиться, а и покарать главарей, отправив их на суд Аллаха.

Мои слова из риторики, принятой в Туземной дивизии, которые остались в долговременной памяти Михаила Александровича, попали на благодатную почву и возродили водопад хвастливых утверждений о геройских подвигах кабардинских всадников и лично их командира Бековича-Черкасского. О том, что джигиты его полка насадили на пики столько голов абреков, что вдоль забора из этих пик можно скакать несколько дней. Примерно такой реакции князя я и ожидал, можно сказать, специально раззадорил горца. Решил прямо здесь подготовить первого командира будущей рейдовой группы.

Моя задумка полностью удалась. Бекович-Черкасский загорелся этой идеей и начал мне излагать, какой шорох наведет его полк в тылах неприятеля. Князь даже и не сомневался, что кабардинцы с ходу проскочат боевые порядки австрийцев, и никакие пулеметы не остановят его джигитов. Особенно Бековичу-Черкасскому понравилось, что не нужно заниматься осадой укреплений противника, а затем удерживать занятые окопы. Минут десять мы обсуждали с князем возможные варианты действий при прорыве через боевые порядки австро-германцев. Разговаривая с этим, на войне собаку съевшим горцем, я все больше убеждался, что моя авантюрная задумка вполне реализуема. Конечно, если за нее возьмутся такие офицеры и всадники, как джигиты Кабардинского полка. Довольно длительной и серьезной беседе способствовало то, что мы сидели в кабине «Форда». Камерное, можно сказать, место, где не льет за шиворот дождь, а порывы ветра не норовят сдуть с тебя фуражку. Когда дождь на улице вроде бы прекратился, я предложил:

– Ну что, князь, давай теперь сравним скорости этого железного коня и лошадей твоего эскорта. Кто быстрее окажется в штабе корпуса – я, передвигаясь на «Форде», или ты, галопируя на своем жеребце?

Бекович-Черкасский был светский, образованный человек и понимал, что автомобиль лошадь не обгонит, но он был и кавказец, а значит, даже проигрышную позицию готов был отстаивать до конца. Он и согласился на это нелепое пари, правда, перед этим заявил: