Государь

Они спустились с бархана. Армия разбила лагерь в глубоком овраге, что скрывал небольшой ручей с чистой водой и почти весь день обеспечивающий стоянку тенью. Декелон вытянулся на земле и почти сразу заснул. Амемун же, уроженец прохладных горных склонов Амана, почти не мог спать днем: жара и мухи причиняли ему больше неудобств, чем он испытывал когда-либо раньше. Он напомнил себе, что отныне они будут совершать переходы по ночам, и поэтому тогда поспать тоже не удастся. Мысленно выругавшись, он закрыл глаза и попытался заснуть.

Саверо из клана Лошади, племянник великого Эйнона, гордо выпятил грудь, наблюдая, как могучее стадо клана проходит через узкую долину, зовущуюся Путем Солнцестояния. Четыре тысячи голов. Большего у четтов нет, за исключением, возможно, клана Белого Волка – а все знали, что свое стадо те собрали, угоняя скот у других кланов. Саверо поправил пояс с саблей. Всякий раз, как он выпячивал грудь, пояс немного соскальзывал. Ну, он еще дорастет до своего пояса. Он уже был высоким для тринадцати лет. Так сказал сам Эйнон – великий Эйнон. И уже работал одним из дозорных клана. Саверо ничего не мог с собой поделать – грудь его снова выпятилась от гордости.

Правда, если бы Эйнон не отправился на помощь принцу Ливану, тому странному альбиносу с востока, и не забрал с собой добрую часть воинов клана, Саверо еще оставался бы в числе тех молодых всадников, которым поручали охранять фургоны. Но как бы там ни было, а вот он – служит в дозоре могучего клана Лошади…

Саверо почуял какой-то принесенный ветром запах. Натянул узду и огляделся. Понюхал воздух. Вот он опять, этот запах. Не животного. Не растения. Совершенно незнакомый. Охваченный любопытством, он сжал коленями бока лошади, направляя ее прочь от края долины и пересекая верхнюю степь вслед за запахом.

В этом запахе было что-то смутно чуждое. Что-то, не принадлежащее Океанам Травы. Он вновь натянул узду и огляделся, но не увидел ничего необычного. Услышал доносящееся из долины мычание скота, но ничего сверх того. Возможно, ему следует обратиться к старому Колдену; тот наверняка узнает этот запах. Колден знал об Океанах Травы все, что требовалось знать. По его словам, он даже Эйнона учил ездить верхом и драться. Юноша фыркнул. Эйнона никто не обучал ездить верхом и драться; он родился с саблей в руке и стременами на ногах. Саверо хихикнул, думая о том, какое неудобство это должно было причинить матери вождя.

Снова подул ветерок – и он был напоен тем странным запахом. Чем бы он ни был, юный всадник подъезжал к нему все ближе. В первый раз Саверо ощутил, как по спине у него пробежали мурашки. Он попробовал было снова выпятить грудь, но это, похоже, не сработало.

«Колден, – напомнил он себе. – Обратись к Колдену».

Разворачивая лошадь, Саверо услыхал, как не далее чем в двадцати шагах от него зашуршала трава. Оглянувшись через плечо, он увидел лицо человека, и глаза на этом лице с ненавистью вперились в него. Саверо открыл рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но в шею ему с негромким чмоканьем вонзилась стрела. Он булькнул, захлебываясь кровью, и боком упал с седла, умерев еще до того, как его маленькое тело ударилось о твердую землю.

Декелон осторожно выглянул из-за края балки. Взгляд его побродил по огромному стаду; он насладился этим зрелищем, а потом пристально вгляделся в противоположный конец долины. Долгое время там ничего не происходило, а затем появилась фигура воина; спряталась, снова появилась и снова спряталась. Это был сигнал.

– Все на месте, – сообщил он Амемуну.

Амемун хмыкнул.

– Видел бы ты это стадо…

– Мне уже доводилось видеть скот, – кратко ответил Амемун. – Сколько еще ждать?

– Мы готовы. Дождемся, когда разожгут ночные костры. Именно тогда они будут ожидать возвращения дозорных; они не отправят новых конников, пока не приедут прежние.

– И когда дозорные не вернутся, они забеспокоятся.

– О, их дозорные вернутся, – тихо посулил Декелон.

Колден удостоверился, что все костры горят ярким и высоким пламенем. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из его молодых подопечных заблудился так далеко на юге; потеряв ориентировку, они могли в итоге оказаться в пустыне, особенно ночью.

Он медленным аллюром направил лошадь вокруг основного лагеря, вглядываясь в густеющую темноту и гадая, почему все еще не видит никого из дозорных. О боги, у некоторых из них и голоса еще не ломались, оставаясь детскими; им следовало быть дома с матерью, а не в дозоре с саблей на боку. Он жалел, что не может сделать всю работу за них. И жалел, что пришлось отправить в дозор лишь нескольких настоящих воинов – но знал, что их опыт необходим ему для управления стадом.

Он посмотрел на юг и увидел на середине расстояния между собой и горизонтом одного из дозорных, возвращающегося неспешным шагом. Его переполнило чувство облегчения. Кто же это? Судя по фигуре, скорее всего Саверо, самый маленький и самый храбрый из всех дозорных. В один прекрасный день он заставит дядю гордиться собой; Колден знал, как тепло относился к пареньку Эйнон.