Государь (СИ)

Несколько минут один из четырех консулов английской Компании молчал, на ходу обдумывая и укладывая в голове все услышанное от Дженкинса. Он шел бы в задумчивости и дальше, но помешали шумно фыркающие волы, меланхолично тянущие пустую, и при том изрядно пыльную повозку. Потом пришлось огибать несколько небольших «поленниц», сложенных из тесанных гранитных «брусков» светло-серого и темно-красного гранита, возле которых с полдюжины каменотесов ползали на коленях и размеренно махали деревянными колотушками, выкладывая из одинаковых кусков камня разноцветный узор красивой мостовой. Дальше помехи в виде работающих мастеров только прибывали в числе: часть их них готовила основание под укладку брусчатки, другие тягали и выставляли по натянутой бечеве длинные тесаные кромочные камни, меж которыми и ладили ровную мостовую. Поотдаль высились большие кучи жирной глины и дробленого камня, которые растаскивали и разравнивали угрюмые мужики в насквозь пропотевших рубахах — а когда гости Москвы и их проводник миновали и эти препятствия, то широкая и на удивление прямая улица резко испортилась. В том смысле, что передвигаться по ней теперь можно было только по узким дощатым настилам, кинутым на ухабистую землю: основательно изрытую в середине, с явными остатками бревенчатых оград, и следами недавно разломанных птичников, конюшен и хлевов по краям. Острый взгляд старшего Меррика даже распознал в кусках старого дерева то бывшую поилку для скота, то коневязь — ну и прочие следы безжалостного расширения уличного пространства за счет частных домовладений.

— Энтони, я в Москве недолго, но у меня уже такое впечатление, что король Джон решил перекопать ее вдоль и поперек… Смотри под ноги!

Удержав за шкирку споткнувшегося отпрыска, отбившего ногу о твердый край валяющейся прямо на земле длинной, и словно бы отлитой из странного серого камня трубы — заботливый родитель легко вздел мальчика на ноги и той же рукой мимоходом отвесил ему отеческий подзатыльник. Переместив затем цепкую длань на ворот дорожного камзола сына, ибо мостки заметно гуляли под ногами, а впереди виднелся длинный и наверняка глубокий ров, разворотивший всю середину улицы. Шагов через тридцать стало видно, что в его глубине на манер муравьев возилось десятка два чумазых работников, умудрявшихся не мешая друг другу — выкладывать из уже подогнанных камней основание, стены и арочный свод будущей городской канализации. Собственно, чем больше Уильям Меррик находился в Москве, тем больше она ему напоминала один большой человеческий муравейник: все что-то копают, таскают, разгружают, выкладывают стены или утрамбовывают битый камень будущих оснований под них… Еще и трубы эти странные никак из головы не идут, словно их и в самом деле отливали⁉ Он уже потерял счет пустырям на месте бывших строений и строящимся заново домам и усадьбам; и вообще, у него складывалось такое впечатление, что все московиты разом сошли с ума — разлюбив привычное им дерево и все свои прежние жилища!

— Чертовы ямы… Джонни, будь внимательней.

— Да, отец!

Меж тем, с каждым шагом улица все больше сужалась, и вскоре подошвы англичан ступили на самую обычную и привычную им утоптанную землю старомосковской улочки: извилистую и грязноватую, по обе стороны которой высились крепкие надежные тыны пока еще не пострадавших от строительства городских усадеб.

— М-да. А что, Энтони, хозяевам всех этих разрушенных домовладений хоть как-то возместили их убытки?

— Да, достопочтенный сэр. Каменное строительство велось в городе и до этого, но в самом конце зимы едва не случился большой пожар — вот после него царь Иоанн… Великий государь, царь и Великий князь Всея Русии!

Удивленно обернувшись на подчиненного, консул тут же понятливо отступил к краю мостков, пропуская идущего по своим делам молодого аристократа в богатом наряде и его вооруженных саблями слуг — проводив их спины внимательным взглядом.

— Сэр Уильям, я совсем забыл предупредить: некоторые здешние знатные люди, священники и торговцы достаточно хорошо понимают наш язык — и могут смертельно оскорбиться, если упоминать их правителей без должного почтения.

— Стража короля Джона так строго за этим следит?

— Совсем нет, достопочтенный: московиты и сами весьма почитают своего царя и его наследника — и вообще, всю царскую семью. Поэтому очень ревностно следят за тем, чтобы со стороны любого иноземца не было никакого умаления величию и чести их правителей. Кроме того, здешние испанцы любят развлекаться, голословно обвиняя английских и голландских торговцев в оскорблении достоинства Его Величества Иоанна Васильевича.

— Наемники?

— Увы, не только. В Москве и без них хватает подданных Габсбургов — те же негоцианты из Кадиса, Вены, Севильи и Барселоны. Кроме них, Компанию и ее агентов не любят французы, самое малое дюжина торговцев из Любека и Бремена…

— Хватит, я понял. Скверно!