Государь (СИ)

— А ты что-нибудь еще вспомнил?

Дернув плечами (вот ведь привязалась!), Паша нехотя проворчал:

— Вроде, у деда за домом сарайчик с каким-то пахучим сеном был, нас от него несколько раз гоняли. И еще, когда мы из деревни уезжали, собаки жалобно выли. Батя еще сказал, что это они так с нами прощаются…

Наморщив гладкий лобик в попытках припомнить что-нибудь еще, Поля подхватила с настенной полочки карандаш. Повертела лакированную палочку меж тонких пальчиков, и голосом, полным сомнений, предположила:

— Паш. А ведь дед к нам по-доброму отнесся, да?

— Ну.

— И папа несколько раз упоминал, что он был хорошим человеком.

Быстро набрав и отправив какое-то сообщение, парень лениво и по-прежнему весьма лаконично подтвердил:

— Ну.

— Пашка. Давай попросим, чтобы он нас своим штучкам поучил?..

Заинтересованно хмыкнув, брат крутнулся вместе с креслом, разворачиваясь лицом к сестренке — и тут же преисполнился праведного негодования:

— Полька, зар-раза!!!

Вздрогнув и кое-что осознав, девица виновато ойкнула и торопливо отложила в сторонку карандаш. Хороший, новый, и уже изрядно пожеванный ее белыми крепкими зубками.

— Опять!?!

Ну да, была у Полины одна вредная привычка, с которой она уже давно (чуть ли не с детского сада) и временами даже успешно старалась бороться — размышляя над чем-то сложным или очень интересным, близняшка любила покусывать кончик простого карандаша. При отсутствии «деликатеса» вполне годились ручка, фломастер, линейка, рисовальная кисточка, да даже деревянная ручка от расчески — но все же карандаш был вкуснее всего. Такой вот выверт девичьей психики… Отчего-то весьма огорчающий второго близнеца, которому отец еще в первом классе поручил следить за сохранностью своих и сестринских канцелярских принадлежностей. Такое вот разделение обязанностей — портила девочка, а получать выговор (и наказание) доставалось мальчику. М-дямс!

— Па-аш?

— Отстань! И вообще свали на кухню, грызун-переросток.

— Сам дурак.

Поглядев на недовольного братца, юная домохозяйка тихонечко вздохнула и отправилась-таки исполнять свой женский (пардон, девичий) долг. Вот только до кухни она не дошла, углядев в отцовской комнате кое-что непривычное — и тут же прискакав обратно к братцу с вытаращенными глазами:

— Пашка, ты не поверишь — он себе старую советскую комедию поставил! Смотрит ее, и улыбается. Представляешь?!?

Всем своим видом старательно показывая сестре, что прощения она еще не заслужила, Павел нехотя уточнил:

— Какую еще комедию?

— Ну эту, как там ее… «Иван Васильевич меняет профессию»[9].

Сомнения парня развеяли тихие, но вполне различимые звуки смеха. Низкого, добродушного, до жути похожего на отцовский — и вместе с темнасквозь чужого.

— Ой!

Увидев, как сестра растерянно захлопала глазами, парень настороженно уточнил:

— Чего опять?

— Мне вдруг очень захотелось заварить ЕМУ чашку травяного чая. И ложку меда добавить — потому что травы заготовили не совсем правильно, так что лучше немного заглушить вкус…

Постояв, Полина словно сомнамбула отправилась на кухню. Мимоходом ткнула в кнопку включения электрочайника, выставила на стол две большие кружки и замерла перед шкафчиком, в котором хранилось десятка два бумажных упаковок с аптечными сборами. Зажмурилась, взяла одну коробочку, вскрыла, втянула в себя пряный аромат с легкой лимонной ноткой и выдохнула:

— Мелисса.

Еще один картонный прямоугольник открыл для нее вид на лекарственную «соломку» без какого-то особого запаха — однако же, она твердо была уверенна, что это именно листья брусники, а не какой-то там корень лопуха.

Щелк!

Три чайных ложки с одной коробочки, половина ложки с другой, добавить две сухие, и оттого сморщенных ягоды шиповника. Вроде все правильно? Стоило ей задаться таким вопросом вопрос, появилось-пришло ощущение того, что ей одобрительно кивнули. Залить смесь бурлящим кипятком, укутать кружку в полотенце, засечь время — а по истечении пятнадцати минут перелить отвар в другую кружку через ситечко, добавив малую толику гречишного меда. Хорошенько все размешать, поставить на блюдечко, дойти до комнаты гостя — и едва не выронить свою ношу при виде того, как он спокойно и даже доброжелательно беседует с Павлом.

— … у других?

— Те же дельфины от рождения используют эхолокацию. Летучие мыши — ультразвук, змеи видят тепло, а скаты и угри прекрасно ощущают и самостоятельно генерируют неплохое электрическое поле. И кстати, все это у них получается прямо с рождения, человек же — увы, уже не может похвастаться чем-то подобным… Благодарствую, Солнечная.

Приняв чашку с горячим напитком, мужчина тут же сделал несколько глотков — а приободренная похвалой близняшка решила задать давно мучавший ее вопрос:

— А почему вы нас так называете?

Отпив еще немного, постоялец поставил полегчавшую посуду перед экраном монитора, на котором князь Жорж Милославский как раз весьма душевно обнимался со шведским послом.

— Тому две причины. Во-первых, это не прозвища, и уж тем более не клички — а всего лишь первоначальные значения ваших имен. Во-вторых, вы так забавно обижаетесь!..