Государева избранница

– Бирюльки? – вскинул брови Алексей Михайлович.

– Мы каждый день перед сном играем, – ответила за всех Мария. – Но я не всегда выигрываю. Ирина с палочками куда ловчее.

– Танечка тоже зря прибедняется, – мстительно добавила Анна.

– Да будет так! – решил государь всея Руси и снова крепко обнял свою невесту. – До свадьбы ты останешься здесь.

* * *

Выбор государя Дума приняла не сразу. Не то чтобы кто-то пытался его отвергнуть, но поначалу бояре пожелали вернуться к привычному обычаю. Сиречь: провести новые смотрины и выбрать Марию на них законным образом.

Однако тут же стало ясно, что боярышня Милославская отбора в невесты не пройдет – ни по возрасту, ни по облику. Старая дева с не самым изящным телом и множеством изъянов – родинками, грубыми руками, неправильными чертами лица – для конкурса явно не годилась. Монашкам и повитухам ведь всего потаенного не рассказать, и глаза на «старуху» закрыть не прикажешь. А коли невесту мимо них откровенно проводить, к чему вообще сия затея? Шила ведь в мешке не утаить!

По счастью, осмотр царской избранницы лекарями показал, что, несмотря на возраст, в остальном девица здорова и к деторождению пригодна. После чего Дума, патриарх и государь пришли к общему согласию на условиях полной скромности: смотрины не проводить, однако же и торжественного обручения тоже не устраивать. Посему пятого ноября раб Божий Алексей и раба Божия Мария скромно обменялись кольцами в церкви Спаса за золотой решеткой, что стоит на гульбище Теремного дворца. Без какого-либо празднества и вдали от посторонних глаз.

Теперь их чувствам надлежало пройти должное испытание временем и столкновением характеров… Впрочем, все сии искушения ограничились желанием боярышни Марии вывести царевен на торг, повеселиться: посмотреть скоморохов, покататься с огромной горки, покачаться на качелях, покрутиться на гигантских шагах…

Няньки и прочие царедворцы стояли горой против подобного позора. Самые знатные женщины державы – и вдруг окажутся среди простых смердов! Да еще в самой гуще осуждаемой православной верой еретической потехи! Однако юные царевны, наслушавшись подружки, рвались на волю, словно соколицы из клетки, так что их свита даже сторожила выходы и постоянно жаловалась на смутьянку в Думу и самому государю.

Но Алексею Михайловичу очень быстро удалось усмирить бунтарок. Его сестры согласились не покидать Кремля в Москве – в обмен на увеселительные поездки в село Коломенское, в котором государь успел отстроить новый дворец сказочного вида[26]. Там были горки, качели, скачки, снежные крепости и прочие развлечения. В столице же царевны посвящали себя токмо молитвам и учебе.

Шестнадцатого января тысяча шестьсот сорок восьмого года государь всея Руси издал донельзя странный указ, запретив в сей день «кощуны, бесовские играния, песни студные сопельные и трубное козлогласование». Следуя уговору о скромности, венчание царя Алексея Михайловича и боярышни Марии Ильиничны прошло без обычного для царской свадьбы шумного и разгульного торжества – лишь под церковные песнопения и с малым угощением для самых близких родственников. А вместо обычной в такие дни раздачи милостыни нищим избранница попросила милости для семьи отвергнутой невесты…

И оно было немедленно даровано: гонец с указом о полном прощении и помиловании всей семьи бояр Всеволожских и даже возвышении Федора Родионовича в верхнетурские воеводы умчался в Сибирь на перекладных, дабы передать ссыльным благую весть уже на следующей неделе.

Впрочем, для государя вся эта суета не имела особого значения. Ведь в этот день он на совершенно законных основаниях завел в свою опочивальню ту, о которой мечтал каждый вечер в последние полгода. Ту, губы которой манили его при каждой встрече. Ту, голос которой вызывал в его душе трепетное томление. Ту, в глаза которой он смотрел и никогда не мог наглядеться. Ту, которую успел полюбить, потерять и обрести снова. Ту, дороже которой для него не осталось никого на всем белом свете…

Высокие двери закрылись, снаружи встали дружки, охраняя покой новобрачных, – и самые смелые мальчишеские мечтания юного государя впервые воплотились в явь…

26 января 1648 года

Москва, подворье князей Долгоруких

У расписных тесовых ворот спешился всадник в русских меховых шароварах и валенках, но вместе с тем – в коротком немецком полушубке с рысьим воротом и в округлой собольей шапке с высоким пером. Гость постучал кулаком в калитку, вошел в торопливо распахнутую створку, предоставив дворне разбираться со скакуном, быстро взбежал по ступенькам, коротко поклонился вышедшему за порог хозяину дома.

– Доброго тебе утра, Дмитрий Алексеевич! – боярин приложил ладонь к груди. – Прости, что тревожу столь нежданно, но мне срочно нужна твоя супруга!

– Что ты сказал, Борис Иванович?! – От подобных слов хозяин дома, вызванный холопами на крыльцо прямо в домашних тапочках и стеганом халате, слегка опешил. Решил, что ослышался.