Государево дело

Ответом ему было молчание. Похоже, бедолага не выдержал напряжения и лишился чувств. В принципе неудивительно. Экспресс-допрос от Михальского и его подручных – зрелище даже для зрителей малоаппетитное, а уж испробовать его на себе я и врагу не пожелаю. Даже ко всему привычные степняки, которых трудно удивить пытками, «плывут» на таких допросах. Единственным моим условием было обойтись без членовредительства, чтобы не покалечить мерзавца раньше времени, но с этим они справились.

Тут с шумом распахнулись двери, и в зал, где происходило действо, вошла герцогиня Клара Мария в сопровождении нескольких придворных дам. Матушка против обыкновения выглядела весьма бодро, что, судя по всему, стало сюрпризом для некоторых из присутствующих.

– Прошу заметить, господа, – громко воскликнул я, парируя возможные инсинуации. – Как только ее светлость перестала принимать снадобья, изготовляемые обвиняемым, ее состояние сразу заметно улучшилось!

– Внести это в протокол! – кивнул дознаватель.

Секретарь тут же послушно заскрипел пером, а сидящий от меня по левую руку Юлий Эрнст поморщился, как от зубной боли. Тем временем для герцогини принесли кресло, которое поставили между моим и предназначенным для ее мужа. Для этого нам пришлось на какое-то время подняться, и, воспользовавшись моментом, матушка шепнула мне:

– Иоганн, умоляю, остановитесь!..

– Что?!

– Сын мой, прошу, не переходите грань, после которой отступление будет невозможно.

– Боюсь, что я вас не понимаю.

– Ваше величество, неужели вы думаете, что тень, которую этот процесс, несомненно, бросит на дом Вельфов, доставит мне удовольствие? Иметь деверя-отравителя… благодарю покорно!

– Неужели быть отравленной по наущению родственника лучше?

– Право, Иоганн, – робко вмешался Август, ставший невольным свидетелем нашего разговора, – вы преувеличиваете вину моего брата. Конечно, этот негодяй Штайнмаер втерся к нам в доверие, и мы проявили непростительную близорукость, признаю это. Но, может быть, не стоит доводить ситуацию до крайностей? Наше положение и без того шаткое…

– Шаткое?

– Более чем! Увы, многие считают, что мы с братом не должны были занимать престолы, ибо есть и иные представители нашего рода. Если этот процесс зайдет слишком далеко, у них в руках появится оружие против нас.

– Этого нельзя допустить! – веско добавила герцогиня.

– Кажется, нам есть что обсудить, – хмыкнул я, возвращаясь в кресло.

– Тогда, может быть, объявить перерыв?

– Так объявите! Вы же тут… главный.

– Перерыв, – тут же провозгласил обрадованный Август Младший. – Суд удаляется на совещание!

Через пару минут мы, то есть я с матушкой и отчим с Юлием, собрались в тесной комнатке, примыкающей к залу, где проходила супрема[121]. Братья-герцоги выглядели одинаково сконфуженно, но если на лице Августа светилась надежда, то герцог Данненбергский откровенно злился. Ну ничего-ничего, сам виноват!

– Ваши светлости, – с легкой ленцой в голосе начал я. – Надобно вам знать, что покушений на наше величество совершено уже столько, что мы давно потеряли им счет. И, видит Бог, мы не стали бы придавать еще одному слишком уж большое значение, если бы целью этого негодяя не была наша благородная матушка, присутствующая здесь герцогиня Клара Мария. Посему мы настаиваем на примерном наказании всех причастных к этому гнусному преступлению. Надеюсь, вы понимаете, в чем наша воля?

– У вас нет права суда на здешних землях! – затравленно огрызнулся Юлий Эрнст.

– Милостивый государь, – усмехнулся я ему в лицо. – У нас в руках отравитель, лишь благодаря воле Провидения не сумевший осуществить свой дьявольский замысел. Ваше покровительство ему общеизвестно и не нуждается в доказательствах. Скажу прямо, единственная причина, по которой вы, любезный дядюшка, до сих пор живы, это заступничество моей матушки.

– Вы не сможете меня осудить!

– А кто говорит о суде? Вы, кажется, запамятовали, что всякий благородный человек может потребовать от равного себе сатисфакции, сиречь удовлетворения. Сейчас мы выйдем в зал, и я при всем честном народе брошу вашей светлости вызов. Причем сделаю это в такой форме, что вам не останется ничего иного, кроме как принять его.

– Коронованные особы не дерутся на дуэлях! – спесиво заявил Юлий Эрнст.

– Коронованные особы не ходят с битыми физиономиями! – многообещающе парировал я.

– Вы не посмеете! – побелел тот.

– Хотите проверить? – спокойно предложил я.

– Иоганн, сын мой, – поспешила вмешаться Клара Мария. – Не стоит так горячиться. Герцог Юлий Эрнст – разумный человек, и мы наверняка сможем прийти к приемлемому соглашению.

– Простите, матушка, просто когда я думаю, что какой-то негодяй покушался на вашу жизнь, выдержка мне изменяет.

– Нет никаких доказательств, что мой деверь был посвящен в этот ужасный замысел. Более того, я просто отказываюсь верить в такую возможность!

– Я придерживаюсь той же позиции, – поспешил присоединиться к мнению жены Август.

– Ну хорошо. – Я сделал вид, что сдаюсь. – Я готов прекратить дознание и удовольствоваться казнью одного обвиняемого, но при трех условиях.

– И каких же?