Государево дело

К тому же царица Катарина оказалась совсем не злой и дети у них с государем были хорошие. Особенно Карл Густав, которого потом окрестили Дмитрием, и Петька. Вообще-то Петька – слуга царевича, но они с детства растут вместе как братья, да и похожи немного. Странно все это.

А еще Петер, кажется, влюбился в нее. Ну да, влюбился, а иначе отчего все время смотрит такими глазами? Хотя он ей совсем не нужен, потому что еще маленький и вообще у нее есть свой Петр – Пожарский, сын прославленного воеводы князя Дмитрия Михайловича. Он всем хорош и непременно посватается к Маше, после чего у них будет самая веселая и красивая свадьба, какую только видела Москва… Что будет дальше, юная мечтательница додумать не успела, поскольку дверь в их спаленку с грохотом отворилась и в открывшемся дверном проеме возникла взбешенная Анхелика.

– Ты! – завопила она, едва сдерживая рвущуюся наружу злость. – Маленькая пронырливая дрянь!

– Ты что, белены объелась? – опасливо косясь на разъяренную фрейлину, спросила Машка.

Увы, та уже была не в состоянии себя контролировать и, издав нечто похожее на рычание, бросилась на девушку и попыталась вцепиться ей в волосы. Пушкарева, однако, не стала дожидаться расправы, а сунула обезумевшей Анхелике в руки подушку, а затем откинула в сторону тяжелое одеяло и обеими ногами лягнула нападавшую. Такой подлости немка от нее не ожидала и, отлетев в угол, с грохотом упала на стоящий там сундук.

– Что, дьявол вас побери, тут происходит? – сонно поинтересовалась разбуженная шумом Кайса.

– Не знаю, – буркнула в ответ соседка, готовясь отразить очередное нападение.

Ее противница тем временем успела подняться и поправить сбившийся набок чепец, после чего немедля возобновила боевые действия. На сей раз ее атака была более удачной, и, если бы не вмешательство Кайсы, Машке наверняка пришлось бы худо, но рослая шведка рывком развернула Анхелику к себе и парой звучных оплеух мгновенно сбила ей боевой настрой.

– Ты защищаешь эту русскую мерзавку?! – изумленно всхлипнула немка.

– Может, ты сначала объяснишь, за что ты на нее так взъелась? – невозмутимо ответила на эту претензию девушка.

– Она сама знает, – буркнула в ответ фрейлина, судя по всему начавшая понимать, что именно она натворила.

– И ничего я не знаю, – возмущенно возразила прерывисто дышащая Машка. – Эта бешеная ни с того ни с сего на меня кинулась!

– Но какая-то причина должна же быть? – невозмутимо пожала плечами Кайса.

– Ничего я тебе не скажу, – зло ответила Анхелика и хотела было выйти, но тут же без сил опустилась на пол, поскольку в дверном проеме стояла Катарина Шведская, из-за спины которой выглядывала острая мордочка ее старой служанки Ингрид.

– Тогда, быть может, вы расскажете об этой причине мне? – тоном, не терпящим возражений, поинтересовалась царица. – Мне ужасно интересно, чем могло быть вызвано подобное безобразие.

– Ва-ва-ваше вели… – залепетала Анхелика и, закрыв от ужаса лицо руками, дала волю слезам.

– Может быть, вы мне что-нибудь расскажете? – обернулась Катарина к подружкам.

– Увы, государыня, – присела в книксене Кайса, – когда я проснулась, фрекен Рорбах уже напала на фрекен Пушкареву, и все, что я успела, это попытаться разнять их.

– Я вас услышала, – кивнула царица и пристально взглянула на Пушкареву: – Мария, вы ничего не хотите мне сказать?

– Нет! – испуганно отозвалась девушка.

– Вы уверены?

– Да, ваше величество.

– Хорошо, я завтра с вами говорю, а теперь немедленно отправляйтесь спать, и если я услышу не то что шум, а хотя бы писк, то вы об этом пожалеете!

Тати нагрянули в Щербатовку рано утром. Уже несколько недель молодожены тихо и спокойно жили вдали от всех в родовой вотчине жениха. Быт их постепенно наладился. Князь Дмитрий был ласков и даже немного робок со своей женой, да и Алена постепенно привыкала к своему новому положению. Поплакала, конечно, в подушку, не без этого, но такое уж у невест дело – плакать, провожая свое девичество.

Терем их был стар, но еще крепок, вот только тын вокруг него покосился. Через него-то и проникли во двор несколько злодеев с замотанными тряпьем лицами. Вооружены разбойники были дубьем да топорами, и лишь у одного из них были сабля и пара пистолей за поясом. Первой жертвой их нападения стал старый привратник дед Ероха, пошедший глянуть, на кого брешет собака, и тут же сраженный ударом дубины.

Почуяв запах крови, тати кинулись вперед и принялись крушить все на своем пути. Сразу же раздался шум ударов, яростная ругань, жалобные стоны раненых, заголосили бабы. Часть нападавших, впрочем, не стали связываться с дворней, а полезли сразу на господскую половину. К счастью, двери оказались закрыты, и, пока налетчики выбили их, князь Дмитрий и его ближние слуги успели взяться за оружие.