Государево дело (СИ)

– Эй вы, послушайте меня! – обратился к беженцам Болеслав. – Я служу Его Королевскому Высочеству Великому герцогу Мекленбургскому Иоганну Альбрехту. Он гарантирует в своих землях всем бегущим от войны убежище, а также свободу вероисповедания и неприкосновенность имущества. Но до владений нашего доброго герцога ещё надо добраться. Граница с Саксонией совсем рядом. Там вы сможете передохнуть, а теперь надо поспешить.

– Простите, господин, – тусклым голосом отозвался муж высокой женщины, – но у нас совсем ничего не осталось, чтобы вознаградить Вашу Милость, за защиту.

– Мне ничего не нужно от вас. Напротив, если вы поторопитесь, то в Саксонии вас снабдят продуктами необходимыми для путешествия. Но вам следует поторапливаться!

– Благослови Вас Бог, добрый господин…

– Благодарите моего сюзерена – герцога Иоганна Альбрехта. Это он послал меня сюда, чтобы спасти вас. А теперь не мешкайте!

Последние слова фон Гершов прокричал уже из седла, после чего пришпорил коня и поспешил убраться прочь от места сражения.

Глава 12

По улицам Москвы водили самого настоящего слона. То есть впереди его скакали жильцы[88], оповещавшие москвичей о потехе, устроенной для них государем Иваном Федоровичем. Для этого они трубили в серебряные рожки и кричали, чтобы добрые люди шли поглазеть на эдакое диво, потому как народу в столице – пропасть, а слон только один и долго ли он протянет на местных харчах одному Богу известно!

Следом за ними топал слон в нарядной попоне, поверх которой сидел необычайно смуглый погонщик в большом тюрбане, управлявший животным. Иногда, повинуясь его приказам, слон трубил, вызывая тем буйный восторг у детворы и благоговейный ужас у взрослых. Некоторые кликуши у храмов попробовали было кричать, что наступают последние времена, но им быстро заткнули рты. И то сказать, чего разоряться? Всем ведомо, что Святейший патриарх Филарет, животину эту лично осмотрел, после чего велел окропить её и погонщика святой водой.

Как и следовало ожидать, корежить их от этого не стало, дым не пошел, так какого рожна народ мутить? Патриарх сказал, что слон – тоже божья тварь, а кто сомневается, пущай промолчит от греха!

К тому же, окропление водой заморскому зверю до того понравилось, что он набрал в хобот воды из стоящей подле него бадьи, да и облил в ответ пришедших с патриархом монахов. Отчего Филарет, коего сия чаша минула, смеялся до слез, после чего, благословив и слона, и индуса, удалился. Даром, что погонщик – языческого звания!

В общем, за эдакой диковиной по всей Москве табуном ходили толпы любопытствующих. Причем не только из черного люда, которому только дай повод не работать, а и набольшие бояре приезжали подивиться со своими домочадцами. Да что там бояре, сказывают, даже государыня не погнушалась в возок с детьми сесть и поехала показать царевичу и царевне каковые бывают слоны. Потому как они, даром, что из самого Стекольного града, а никогда прежде таких зверей не видали. Что же до царя, то Иван Федорович, дай ему Бог здоровья и долгой жизни, на нём даже верхом проехался. Доподлинно этого, конечно, никто не видел, но государь у нас такой, если надо, он и черта оседлает, прости нас Господи!

На самом деле, я на подарке персидского шаха не ездил, потому как животина и впрямь большая, а что у неё на уме никому не ведомо. Пока вроде спокойная, но я ещё в прошлой жизни читал о «слоновьем бешенстве», а потому решил судьбу не испытывать. Поэтому смотрел на диковину из седла, держась рядом с возком Катарины и время от времени давал жене и детям необходимые пояснения.

– Батюшка, смотрите, на слона собачка гавкает! – восторженно пискнула Марфа, показывая пальчиком на совсем осатаневшего кабысдоха.

– И правда, – захлопала в ладоши царевна Евгения. – Она хочет его съесть! Петер с Дмитрием ухмыльнулись от такого предположения, но дразнить девчонок не стали, ибо чревато, особенно Петьке.

– Дело не в этом, – улыбнулся я.

– А в чём? – последовал немедленный вопрос.

– По улицам слона водили, как будто напоказ…, – неожиданно сам для себя, начал я рассказывать бессмертную басню Крылова.

Странное дело, стихов я никогда особо не любил, а потому и не запоминал. Кроме тех, разумеется, что задавали на уроках литературы, причем, после сдачи зачета тут же благополучно забывал. А «Слона и Моську» мы вообще учили ещё как бы не в первом классе, а вот, поди же ты, вспомнил!

– Ай, Моська, знать она сильна, что лает на слона! – закончил я декламировать, катающимся от смеха детям.

Толпящиеся вокруг нас царедворцы тоже зажимали рты, сдерживая хохот, и лишь скованные дисциплиной охранники просто ухмылялись в усы, не смея заржать как стоялые жеребцы, в присутствии царя.

– Я и забыла, что вы так сильны в поэзии, – покачала головой Катарина, которая хоть и не все поняла, но сумела оценить чеканность рифм.

– Забыли? – удивился я, не припоминая за собой подобных талантов.

– Конечно, ведь вы так давно не услаждали наш слух игрой на испанской гитаре и песнями, – мягко улыбнулась супруга.

– Батюшка умеет играть на гитаре? – изумился Дмитрий.