Государево дело

– А ты старательная, – внезапно охрипшим голосом сказал я ей.

– Ваше Величество не довольны? – прикусила она губу.

– Хм. Не то чтобы, совсем не доволен…

– Вы хотели бы, чтобы это была моя госпожа? – в голосе девушки проскользнула нотка обиды. – Нет, что ты. Просто тебе, наверное, неудобно в рубашке. Ты её всю намочила.

Боженка понятливо спустила свою сорочку с плеч и, перешагнув через неё, ловко заскочила в бочку.

– Так лучше? – шепнула девушка.

– Тебя случайно не Марта послала? – пристально глядя ей в глаза, спросил я.

– Нет, – прошептала она, подвигаясь ближе. – Я сама хочу этого.

– А твой жених?

– Его же здесь нет? – промурлыкала она, прижимаясь ко мне.

Через час, я, лежа в чистой постели, задумчиво наблюдал за тем, как Михальский, бросив у входа в отведенную нам комнату тюфяк, устраивается на нем, положив рядом с собой обнаженную саблю.

– Ты думаешь, нам угрожает опасность? – лениво поинтересовался я.

– Всё может быть, – туманно отозвался литвин. – Лучше быть готовым.

– Это верно. Интересно, как там наши?

– Пьянствуют на радостях вместе со школярами.

– Ты думаешь?

– Знаю. Фон Гершов сказал, когда вернулся. Ничего, завтра я займусь ими.

– Ладно. Давай спать. Утро вечера мудренее.

Увы, сон не шел. В голову лезли разные мысли, одна чуднее другой и я то и дело ворочался, пытаясь прогнать их.

– Вас что-то беспокоит? – решился потревожить меня Корнилий.

– Не знаю. Кажется, я сделал глупость, остановившись в этом доме.

– Из-за пани фон Гершов?

– Да. Но не так, как ты думаешь.

– А что я думаю? – приподнялся со своего ложа мой телохранитель.

– Брось! Можно подумать, ты не слышал, какие намеки позволил себе этот напыщенный индюк. Да и остальные не лучше.

– Пан Болеслав знал на что шел, беря замуж вашу бывшую…, – замялся литвин, подбирая нужное слово.

– Коханку?[101]

– Придворную, – нашелся Корнилий. – К тому же, он сильно поправил свои дела этим браком, не так ли? Или вы опасаетесь, что он снова…

– Нет, я думаю не о нём, – с досадой отозвался я. – Просто Марта не заслужила подобного отношения…

– Вот как, – понимающе хмыкнул литвин. – Вы ещё сохранили чувства к ней?

– Я их никогда и не терял. Просто они не такие, как… даже не знаю, как сказать. Мы слишком многое пережили с ней вместе, и я слишком многим ей обязан. Да к тому же у нас есть дочь. Как-то всё сложно, блин…

– Вам нужно влюбиться, – неожиданно прервал меня бывший лисовчик. – Это всегда помогает во взаимоотношениях с женщинами.

– Ты-то, откуда знаешь?

– О, государь. Когда-то моё сердце было целиком занято образом одной прекрасной пани, и я думал, что её оттуда ничем не вышибешь…

– Ты про Изабеллу Ленцкую?

– Вы запомнили? – грустно усмехнулся Корнилий. – Да, про неё. Но после встречи с моей Машей я излечился от этого недуга. И не устаю благодарить Пречистую Деву, за то, что она послала мне сил дожить до этого момента.

– Бог мой, какой слог! Тебе бы романы писать.

– Вы мне не верите?

– Отчего же, это происходило на моих глазах, если ты не забыл. Но, боюсь, твой совет мне не слишком подходит. У меня семья, дети, корона и не одна. А теперь вот ещё эта война, которая, кажется, затихла, но непременно вспыхнет вновь. Мне нужна не любовница, а единомышленник, надежный товарищ. Соратник. А где такую взять?

– Чего уж проще, – усмехнулся в усы Михальский.

– Что ты имеешь в виду?

– Простите, Ваше Величество, но Вы женаты, как раз на такой женщине.

Некоторое время я молчал, не столько уязвленный, сколько удивленный этим замечанием, а через некоторое время сам не заметил, как заснул.

Встали мы, как и собирались, рано. Наскоро умывшись, я стал одеваться в свой привычный рейтарский мундир. Черный камзол, такие же панталоны, высокие кавалерийские сапоги. Венчала наряд поданная Корнилием перевязь со шпагой. Затем, прицепив к поясу кинжал, добавил к нему пару двуствольных пистолетов работы мастера Исаева, отличавшихся от моих прежних допельфастеров[102] вполне вменяемыми размерами и умеренной массой. Кажется, можно идти.

– Всё готово, Ваше Величество, – отрапортовал заглянувший к нам фон Гершов.

– Отлично. Датчанин уже здесь?

– Да, государь. Даже удивительно.

– Значит, я ему действительно нужен. Всё выступаем.

Любц был маленьким городишком, в котором никогда ничего не происходило, кроме, разве что, драки между подвыпившими селянами на Рождество или какой другой праздник. Правила в нём и ещё в двух окрестных амтах[103] вдовствующая герцогиня София, славящаяся своей набожностью, справедливостью и скромностью. Подданные любили её за эти качества и благословляли небо за то, что именно она управляла княжеством в отсутствие герцога Странника и его супруги.

Увы, этих восторгов совершенно не разделяла внучатая племянница герцогини – маленькая принцесса Мария Агнесса Клеменция Мекленбургская. И нельзя сказать, чтобы София относилась к девочке плохо, вовсе нет. Но, Её Светлость сразу же заметила пробелы в воспитании и образовании юной принцессы и со свойственными ей педантичностью и упорством начала исправлять ситуацию.