Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России

В конце мая 1711 г. русская армия вышла к Днепру. Авангард Бориса Петровича Шереметева подошел к Пруту в начале июня и соединился с войсками Кантемира. Но оказалось, что в Молдавии никаких запасов нет, а в 17 полках Кантемира не более 7000 человек. Обозы же с продовольствием для армии, шедшие из Киева, были перехвачены в Польше татарами. Положение становилось серьезным, но военный совет, созванный Петром, принял решение двигаться вперед. Русская армия, испытывая большие затруднения от недостатка припасов, преодолевая сильный зной, вступила в Бессарабию. Петр смело шел вперед, надеясь на союзников в Валахии и помощь, которую обещал оказать Август II. После Полтавы он разорвал Альтранштадский договор и возобновил союз с Петром. Однако 30-тысячная польская армия, дойдя до молдавской границы, остановилась и заняла выжидательную позицию, а господарь Валахии Бранкован перебежал к туркам.

Тем временем великий визирь Баталджи-паша приблизился к Дунаю с 300 000 войском при 500 орудиях. 8 июля от пленного татарина Шереметев узнал, что конница крымского хана уже соединилась с османами и что визирь назначил сражение на 10 июля. Оно, однако, началось раньше. 9 июля 1711 г. около Нового Станелища произошло решающее сражение. Русских войск было 38 тыс. человек при 122 орудиях, турецких 170 тыс. человек и 469 орудий. Потери русской армии составили 2872 человека, турецкой — до 7000 человек[485]. Но необычайный героизм и мужество, проявленные русскими солдатами в этом сражении не изменили положение русской армии. Она оказалась в окружении. Утром 10 июля по повелению Петра из Посольского приказа в османский лагерь был отправлен парламентер с предложением о заключении перемирия, но ответа не последовало.

Готовясь к последнему бою, Петр заготовил указ сенату: «Господа Сенат. Извещаю вам, что я со всем своим войском без вины или погрешности нашей, но единственно только по полученным ложным известиям в семь крат сильнейшею турецкою силою так окружен, что все пути к получению провианта пересечены и что я, без особливых божия помощи, ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения, или что я впаду в турецкий плен. Если случится сие последнее, то вы не должны меня почитать своим царем и государем, и ничего не исполнять, что мною, хотя бы то по собственному повелению от нас, было требуемо, покаместь я сам не явлюся между вами в лице моем; но если я погибну и вы верныя известия получите о моей смерти, то выберите между собой достойнешаго мне в наследники»[486]. В этом документе Петр фактически признает, что российская армия оказалась в серьезнейшем положении из-за отсутствия хорошо организованной разведки. Петр не знал численности турецкой армии, недооценивал ее мобильность и поэтому оказался в окружении.

Но и в этой критической ситуации Петр не потерял присутствия духа. Не получив ответа на предложение о перемирии, Петр решил пробиваться из окружения. Он дал указание готовиться к прорыву, а затем ушел отдыхать в палатку. Жена Петра, Екатерина, которая принимала участие в походе, сама или с чьего-то совета, провела совещание с генералитетом. Генералы доказали царице всю безнадежность такого прорыва. Тогда Екатерина пошла к Петру и уговорила его послать новое письмо к визирю с предложением о перемирии. К письму Екатерина в тайне от Петра приложила все свои драгоценности и деньги. Это и решило дело[487]. Визирь согласился начать переговоры. Для переговоров в турецкий лагерь была послана делегация во главе с подканцлером П. П. Шафировым. От Петра он имел инструкцию идти на все возможные уступки, кроме капитуляции. Для успешного ведения переговоров Шафиров получил «словесно» наказ царя: «Денег не жалеть!»