Государства Прибалтики 2.0. Четверть века «вторых республик»

В 2012 г. Литва представила новую стратегию «исторической политики»[79]. Политическая направленность литовского документа такая же, как и в Латвии, но слог заставляет вспомнить знаменитый приказ народного комиссара обороны СССР от 28 июля 1942 г. № 227 «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций».

Возникает вопрос, почему историческому обоснованию признания оккупации уделяется в Прибалтике столько внимания? Признание Россией оккупации будет означать юридическую преемственность Эстонской (Латвийской) Республик 1991 г. республикам 1920 г. Соответственно:

1. Россия в качестве правопреемника СССР должна была принять на себя правовую и историческую ответственность за политику этого государства.

2. Вопрос гражданства для «некоренного населения» снимается.

3. Вопрос компенсации ущерба за «оккупацию» переходит в плоскость финансового, а не международного права.

Трактовка подхода прибалтийских историков в категориях исторической памяти возможна: «Конечно, можно понять исторические обиды, понять разное отношение к различным драматическим событиям. Но нельзя в наше время оправдать репродуцирование искаженного, негативного образа соседней страны и народа, формирование у молодежи чувства неприязни и нелюбви к ним, равно как и сознательное отступление от истины в преподнесении и оценке исторических событий и процессов»[80]. Однако, с нашей точки зрения, правильнее видеть реальные экономические и политические цели подобной политики: «Лишение русских гражданских прав в международном понимании было таким жестоким делом, что для его “заглушки” потребовалось столь же сильное пропагандистское оружие. Этим оружием эстонцы провозгласили миф об оккупации», – пишет финская журналистка Леэна Хиетанен[81]. Отметим то, что это только часть проблемы. «В значительной степени в странах Балтии ситуация с дискриминационным подходом (включая суды над военными пенсионерами – участниками Второй мировой войны) может быть объяснена нежеланием взять на себя ответственность за коллаборационизм с нацистским режимом в ходе Второй мировой войны»[82].

В самих странах Прибалтики есть определенное количество серьезных историков и юристов, которые имеют свой собственный взгляд на события 1939–1940 гг. Еще в конце 1991 г. возник конфликт между будущим первым президентом Эстонии, а тогда министром иностранных дел Леннартом Мери, получившим пост министра еще в апреле 1991 г., то есть при советской власти, и его заместителем – известным правоведом-международником, доктором юридических наук профессором Рейном Мюллерсоном. Причина конфликта заключалась в том, что министр иностранных дел Эстонии и будущий президент Эстонии предлагал фальсифицировать важнейший документ, устанавливающий дипломатические отношения и признание Эстонии[83]. Был ли это единственный пример дипломатии наперстков в эстонской истории? Нет, не единственный, не первый и не последний.

В классической работе политиков балтийской послевоенной эмиграции содержится иная версия указанных событий. Как отмечают авторы, судьба трех Прибалтийских государств зависела не столько от политики их собственных правительств, сколько от взаимоотношений между великими державами[84]. С этим не только трудно, но даже невозможно спорить, однако никакой оккупационной концепции из этого не следует. Об этом же пишет Ю. Кантор: «Запад признал за Советским Союзом право на Прибалтику де-факто, по умолчанию»[85]. Да, с этим можно согласиться, но вслед за профессором К.К. Худолеем отметим, что советизация, объективно имевшая место, никак не корреспондируется с «оккупацией»[86].