Государственная дума и февральская 1917 года революция

В начале 90-х годов это освободительное движение передалось в земства, и целый ряд земских слетов и съездов развивал мысли о необходимости расширения участия представителей народа в законодательстве страны и дарования населению права контроля над аппаратом Государственной власти, в тесном взаимодействии правительства и общества. Характерно при этом то обстоятельство, что это развитие либеральных настроений в земской среде совпало с реформами земских учреждений, предпринятыми при Императоре Александре III гр. Д.А. Толстым, которые имели целью повернуть земство на наиболее консервативный путь, но до?стигли обратного результата. Но Правительство оставалось и то?гда глухо к возникающему брожению общественно?политической мысли и даже проявляло к ней явную враждебность. Так, например, такой крупный государственный деятель, как С.Ю. Витте, в известной записке своей "Самодержавие и Земство" прямо доказывал, что эти два принципа не совместимы. В своем труде гр.Витте проводил эту мысль, что совместное существование в данном Государстве Самодержавия и принципа самоуправления не может воспитать свободных граждан, а постоянная борьба этих двух начал превращает народ в народную пыль, неспособную к сопротивлению, и которая при первом же натиске на нее может разлететься прахом. К великому прискорбию слова его оказались пророческими. На этом лозунге всегдашнего противодействия развитию общественной самодеятельности Правительство, принципиально и преемственно, стояло твердо, не уступая ничего, и привело этим себя впоследствии к полному крушению.

Разделение Государственной власти и общества было так велико, что уже после учреждения Государственной Думы тогдашний министр земледелия Кривошеин в одной из своих речей, произнесенных в Киеве на агрономическом Съезде, указывал на при?скорбное для дела деление русского общества на мы - правящие сферы и они - все остальное население вне этих сфер. Естественно, что спокойным при таком положении дела русское общество оставаться не могло. Но как ни как, а правительство и тогда хорошо понимало, что без содействия общественных элементов не только трудно, но просто невозможно управлять таким огромным по территории, при разноплеменном составе населения, Государством, каким являлась Россия.

Разные условия местностей ставили властно требование создания применительных к этим условиям законов и местных постановлений, и само собою разумеется, что в ХХ веке, даже в невысоком по развитию культуры и политического сознания русском народе все же политическая и общественная мысль постепенно прогрессировала и не укладывалась уже в рамки бюрократиче?ского абсолютизма и полицейского режима. Этот отживающий государственный строй с каждым днем отставал от развивающегося государственного самосознания русского общества, почему и пропасть между правительством и обществом все углублялась и расширялась. Наиболее прозорливые государственные люди той эпохи это хорошо понимали и старались разными паллиативными мерами смягчить назревающий грозный разлад в системе управления Государством, но отрешиться от власти и мужественно идти на коренные реформы Государственного строя они не могли, ибо не хватало главного - любви к народу, как к таковому, и смелости размаха в твердом проведении либеральных реформ. Надо признаться при этом, что правящий класс, из которого пополнялись кадры правительственной власти, и не думал уступать своих прерогатив, полагая, что русский народ и общество настолько дики и неразвиты, что система, принятая правительством, единственная возможная в данное время. Одновременно с этим, мер к поднятию умственного уровня народа принималось мало, школьное дело было поставлено совершенно не целесообразно, даже в направлении вредном для Государства, ибо школы нико?гда не были национальны, а узко схоластичны, не развивая никогда в народе сознания обязанностей граждан к отечеству, не заботясь о развитии здорового патриотизма и беззаветной любви к достоинству и славе отечества.