Государственная измена

В этом вытеснении русской культуры невежество и малограмотность руководителей и чиновников хрущевского режима шли рука об руку с представителями интеллигенции малого народа, поддерживавшими все антирусские начинания того времени.

Как писал покончивший жизнь самоубийством в атмосфере травли и преследований со стороны интеллигенции малого народа А. А. Фадеев[41], «искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии <...>. Литература — это святая святых — отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, из самых «высоких» трибун — таких, как Московская конференция или XX партсъезд, — раздался новый лозунг «Ату ее!» Тот путь, которым собираются «исправить» положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду <...>. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в положении париев и — по возрасту своему — скоро умрут. И нет никакого уже стимула в душе, чтобы творить... »

Ярким примером войны против русской культуры, которую вели совместно хрущевский режим и интеллигенция малого народа, стала варварская реконструкция великого русского города Москвы. План реконструкции был разработан еще Кагановичем в 1935 году. Новый этап этого плана предусматривал снос только в центре города сотен памятников русского зодчества и построение на их местах уродливых модернистских коробок.

Против варварской акции выступила группа русских архитекторов, художников, писателей, заявивших, что новое строительство не должно противопоставляться памятникам русского зодчества, а гармонично увязываться с ними. Предлагалось не «утюжить» холмистый рельеф Москвы, а вписывать новые постройки в московский пейзаж, так, чтобы они только подчеркивали древность, самобытность и неповторимый характер лица русской столицы.

У архитекторов-космополитов и поддерживавших их деятелей культуры малого народа (вроде академика Поспелова (Фогельсона)) отпор русских патриотов вызвал взрыв ненависти. Новый вариант проекта еще более усиливал варварские, антирусские подходы к реконструкции Москвы.

Как отмечал доктор архитектуры П. Ревякин, «здесь у проектировщиков была своя теория: новое должно вытеснять старое. Это догматическое положение они (космополитические архитекторы. — О. П.) распространяют, не задумываясь, даже на памятники архитектуры. В силу этой «теории» некоторые наши градостроители стремятся запроектировать свое сооружение именно так, чтобы оно либо превосходило своими размерами памятник архитектуры и подавляло его, либо шло вразрез с его архитектурным решением... Подобные методы проектирования приводят к тому, что целые районы старого города обречены на пестрое, неорганизованное и архитектурно-случайное нагромождение зданий».

3ащитники сохранения национальной самобытности Москвы предлагали следующее: «Центр Москвы должен быть сохранен, его нужно оставить как заповедник, в котором будут сосредоточены памятники нашей культуры с древних времен и до наших дней. В кольце «А» следует установить особый режим строительства, эксплуатации зданий и территорий, ибо каждый метр этой земли имеет историческую ценность... Нельзя допустить, чтобы здесь возводились дома более четырех-пяти этажей».

3ачем сосредотачивать именно в центре гигантский поток машин? Не проще ли перенести ряд учреждений и министерств из центра, рассредоточив таким образом потоки движения? А центр вместе с ансамблем Кремля должен стать архитектурным заповедником. Это имеет важнейшее не только художественно-эстетическое, но и политическое значение.

Реакция, которая последовала за предложениями русских патриотов, показала, насколько были велики антирусские силы в архитектуре и каких высоких покровителей они имели.

11 мая 1962 года в «Правде» появилось большое письмо в духе 20-х годов, в котором сторонники сохранения самобытного лица Москвы обвинялись «в вопиющей безответственности, профессиональном невежестве и злопыхательстве». Их взгляды объявлялись «давно отброшенной, политически несостоятельной идеей о консервации исторически сложившейся части Москвы как музейного города, о подчинении всей жизни нашей столицы традициям старины».

Архитекторы-космополиты демонстративно противопоставляли старое и новое, демагогически провозглашая, что «мы не можем предпочесть прошлое Москвы ее настоящему и будущему». Разгромное письмо подписали руководители Союза архитекторов и разных строительных организаций, возглавляемых преимущественно евреями.