Государственная недостаточность. Сборник интервью

– Так получилось, что на передний план в моих книжках об армии, комсомоле, партии выходила разоблачительная сторона. Это было естественно: если вы помните, когда они писались, было время «срывания всех и всяческих масок». Винить в этом только экстремистски настроенных людей не стоит. Если бы не было многолетней идеологической политики, когда мы уходили от существующих проблем и вместо серьезного разговора рождали миф, не было бы и этого взрыва. Но что случилось, то случилось. Все это к тому, что некоторые мои читатели, кто знаком с моими последними статьями о патриотизме, государственности, высказывают мысль о переориентации моих взглядов. На самом деле никакой трансформации не произошло. Просто было другое время, когда общественный интерес был именно к разоблачительной стороне творчества писателя. Думаю, перечитав мои книги сегодня, многие убедятся в том, что стремление разоблачить в них – не главное. Разобраться в непростой судьбе поколения – другое дело.

– Да, но сегодня порой кажется, что с разоблачительством мы перестарались. В результате оказались размытыми нравственные ценности, народ дезориентирован, что, возможно, лишний раз отразилось на результатах декабрьских выборов.

– По прошествии времени я понимаю, что беда писателей, и моя в том числе, заключается в том, что мы, выросшие и воспитанные в жестком, но стабильном режиме, в государстве с моноидеологией, в государстве, где литература была под строгим государственным патронажем, воспринимали слова Тютчева «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется» больше как красивую метафору. И только сейчас, когда государство дышит на ладан, когда от одного не вовремя и неумело сказанного слова может рухнуть целая конструкция государственности, пришло понимание, что это не красивая метафора, а один из принципов творчества. Нужно просчитывать реакцию на свое творчество. Впрочем, если только «просчитывать», мы снова вернемся к социалистическому реализму. Поэтому точнее говорить не о «просчитывании», а о нравственности таланта.

– Нет ли у вас желания описать нынешнее состояние российского общества?

– Частично я об этом написал в повести «Демгородок». Насколько мне известно, эта вещь вызвала большое неудовольствие в окружении наших крупных руководителей, а по поводу статьи «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!» руководству «Комсомольской правды» даже грозно звонили с самого что ни на есть верха…

Тут надо заметить вот что еще. Прежде уровень стабильности нашей жизни был таков, что повесть «Сто дней до приказа» «не опоздала» к читателю, хотя материал к ней был собран к середине 70-х годов, а увидела она свет в 1987 году. Сейчас же настолько все меняется, что, если я сяду за повесть, в которой захочу коснуться каких-то современных социальных проблем, я рискую оказаться в положении мальчика из «Ералаша», который выбежал на улицу с клюшкой, когда пора было играть в футбол. Поэтому публицистика сейчас предпочтительнее.

– Тем не менее писатели не балуют нас выступлениями в периодической печати. Что же случилось с нашим некогда мощным творческим союзом?

– Произошло то, что произошло. Литература оказалась брошенной на той всероссийской толкучке, которую пытаются именовать рынком. Тиражи журналов упали на несколько порядков, книги современных писателей не издаются, а прилавки заваливаются низкопробными западными текстами, от которых сами западники со стыдом открещиваются. Уходит то, чем всегда мы гордились, – привычка к серьезному чтению. Как это отразится на духовности общества, можно только со страхом догадываться. Добавлю лишь, что в США издание серьезной художественной литературы спонсируется государством, созданы специальные программы.

А наш Союз писателей развалился на несколько частей, способных только лишь враждовать друг с другом. Писатели попросту лишились своего профсоюза, и это сейчас, когда так важна социальная защита! Одним словом, из 10 000 членов «застойного» СП продолжают активно работать, быть может, 500–600 человек, а публиковаться и того меньше… Из них многие принялись обслуживать новую власть так же старательно, как обслуживали в свое время КПСС. Другие же честно пытаются понять, что же случилось, и находятся, как правило, в оппозиции к существующему ныне курсу…

– А вы?

– Я уже неоднократно писал о том, что не приемлю необольшевистских методов реформирования страны. Другое дело, я не согласен с экстремистскими призывами и порывами, потому что тогда в конце концов одна часть страны превратится в Белый дом, а другая – в пушку… Выиграет от этого кто угодно, только не Россия.