Государственность – национальная идея Беларуси

Показательно, что вече проявляло свою особенную силу в периоды общественных неустройств и конфликтов. В 1129 г. великий князь киевский Мстислав Владимирович во время военного похода взял в плен полоцких князей и выслал их с семьями в Византию. Но уже в 1132 г. полочане восстали и на вече избрали своим князем Василько, представителя местной династии Изяславичей. Таким образом, общий коллективный соборный разум позволил восстановить законный порядок. Вече предстает как ключевой элемент сохранения стабильности в Полоцкой земле во время княжеских усобиц.

Определяющим было влияние веча на общественно-политическую жизнь и в других западнорусских городах, в частности, в Витебске и Друцке [3, С. 120]. Несомненно, что демократические традиции нашей страны уходят своими корнями именно в те далекие вечевые времена.

В годину испытаний

С образованием Великого княжества Литовского в развитии общественного самоуправления произошли серьезные изменения. Магдебургское право, которое начало распространяться в ВКЛ с 1387 г., хотя и было более упорядоченным по сравнению с вечевыми традициями, все же несколько ограничило самоуправление мещан. Право избирать войта (главу города) имели только отдельные города. Некоторые магистраты делились на православные (затем униатские) и католические, что привносило элемент религиозной сегрегации. Целые городские кварталы (юридики) были исключены из процесса самоуправления и находились под полной властью светского или духовного феодала. В целом, власть на местах все более переходила в руки узкой олигархической группировки, что вызвало серию народных восстаний: в Могилеве 1606–1610, в Мозыре 1615 г. и др.

В историографии сложилось два подхода к оценке магдебургского права. Представители первого из них относятся к данному историческому явлению скептически и даже негативно, считая, что оно было отражением принудительной вестернизации, проводимой властями ВКЛ после заключения унии с Польшей. Дореволюционный историк Ф.В. Тарановский писал: «Русские города и села, наделенные немецким право, выделялись из общего строя земли, прерывали связь со стародавней всесословной или, вернее, бессословной общиной и подчинялись тому принципу сословности, на который опиралось государственное устройство Польши» [4, с. 18]. Другое направление историографии склонно видеть в широком распространении магдебургского права определенный прогресс в развитии общественных отношений в городах. Такой точки зрения придерживается польский историк Ю. Бардах, который считает, что хотя магдебургское право и было рецепцией немецкого права на землях ВКЛ, оно носило добровольный характер, а его введение стало прогрессивной формой решения местных проблем [5, S. 33–34]. Белорусский советский историк З.Ю. Копысский отмечал, что магдебургское право стало для мещан юридической основой, «которая санкционировала их положение в обществе как отдельного сословия. На его основе они образовали собственную общность с избранными органами власти, администрации и суда, с юридическими и политическими гарантиями своей хозяйственной деятельности» [6, С. 43–44]. По его мнению, горожане добивались через магдебургское право создания собственных органов самоуправления, что не было реализовано во времена вечевого строя. Но тот же исследователь признает, что горожане, не удовлетворенные нормами этого права дополняли его положениями, продиктованными местными условиями. Например, в 1621 г. жители Орши сформулировали более 20 дополнений к магдебургскому праву – из-за того, что оно «не дает необходимого им решения и усложняет вынесение справедливого приговора» [6, с. 46]. Поэтому вполне можно согласиться с белорусским историком Я.И. Трещенком, который, считая, что в магдебургском праве получили свое развитие вечевые традиции, призывал не идеализировать его, поскольку белорусские города так и не стали самоуправляющимися городскими коммунами, подобными имперским городам Германии [7, c. 59–60].