Государственные игры

– Да, – согласился Худ, – но с этим покончено. Мы с Шарон счастливы друг с другом. Можно много рассуждать о верности, зная, что кто-то все равно будет рядом…

– В несчастье и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии… – с горечью произнесла Нэнси.

– В этом, – сказал Худ, – или даже просто в кинотеатре. У Нэнси опустились уголки губ. Не отводя взгляда, она часто-часто замигала.

– Ох… – выдохнула она. – Не в бровь, а в глаз. Худ сожалел, что причинил ей боль, но по крайней мере он нашел в себе силы сказать то, что было необходимо. Это было не здорово, но правильно.

Нэнси наконец отвернула лицо.

– Полагаю, это означает, что мне стоит добраться до города вместе с полковником Байоном, – сказала она.

– Здесь скоро будет местная полиция, – отозвался Худ. – Они позаботятся, чтобы мы не остались без транспорта.

– Ты так и остался тугодумом. – Она вызывающе улыбнулась. – Я имела в виду, что полковник не женат… Это была шутка.

– Дошло, – сказал Худ. – Мне очень жаль. Нэнси глубоко вздохнула.

– Но не настолько, насколько мне. Я жалею обо всем. – Она снова посмотрела на него. – Даже несмотря на то что все вышло не так, как мне хотелось бы, было здорово с тобой повидаться. И я рада, что ты счастлив. Искренне рада.

Нэнси удалялась, слегка покачиваясь на ходу. Как и тогда, когда он заметил ее в отеле, ее волосы взлетали то в одну сторону, то в другую. Худ двинулся вслед за нею. Не замедляя шага, Нэнси подняла руку вверх, словно дорожный полицейский, останавливающий движение, и покачала головой.

Худ смотрел, как она уходит, и его глаза повлажнели. А когда она смешалась с толпой полицейских и медиков, он с грустной улыбкой качнул головой.

По крайней мере Нэнси соблюла дату встречи.

Глава 74

Понедельник, 09 часов 32 минуты, Вашингтон, федеральный округ Колумбия

В Оперативном центре тепло встретили Худа, Столла и Херберта. Собрались в “танке”, конференц-зале с наивысшей степенью защиты. Когда все трое вошли туда, руководящий состав Оперативного центра был уже на месте. На столе красовались подносы с кофе, круассанами и хворостом.

– Мы скупили в буфете всю французскую и немецкую выпечку, – сообщила Энн Фаррис, поприветствовав Худа воздушным поцелуем.

Эд Медина и Джон Бенн весь уик-энд мастерили небольшой макет с игрушечными солдатиками, представлявшими натовцев, Херберта и Худа. Они защищали форт под названием “Пристойность” от орды бесформенных солдат, вылезавших из военно-транспортного самолета с надписью “Расизм”.

Исцарапанный, но не склонивший голову Херберт был тронут. Столл водрузил всю конструкцию к себе на колени, а Худ был явно смущен. Роджерс стоял в углу, скрестив руки на груди, в стороне от всеобщего внимания к Худу и с выражением легкой зависти на лице.

Когда Худа уговорили что-нибудь сказать, он уселся на край стола для совещаний и заявил:

– Мы сделали только то, чем такие люди, как генерал Роджерс и “страйкеры”, занимаются постоянно.

– Носятся, как бешеные, по заграницам, – прокомментировал Лоуэлл Коффи, – и заставляют дипломатов отрабатывать свой хлеб.

– Нет, – серьезно возразил Столл. – Сражаются за правду, справедливость и американский образ жизни.

– И куда это запропастилась моя зенитная установка? – спросила Энн Фаррис.

Худ попросил тишины у возбужденных без малого двадцати человек.

– Как я уже сказал, мы всего лишь следовали примеру наших сослуживцев по Оперативному центру. Кстати, о сослуживцах. Майк, ты не хочешь сделать заявление?

Роджерс отрицательно покачал головой и молча указал рукой на Худа. Полу хотелось его расшевелить, заставить разделить этот успех вместе со всеми. Однако понятие “самореклама” отсутствовало в обиходе генерала.

– За выходные генерал Роджерс завершил подготовку перевода полковника Бретта Огаста в Вашингтон, отныне он назначается командиром “Страйкера”. Полковник Огаст, это тот самый человек, который в буквальном смысле слова заарканил Жирара Доминика, и он станет крупным стратегическим и личным приобретением для нашего коллектива.

Последовали аплодисменты. А Столл выставил вверх большой палец.

– Как вы тут все, я уверен, заметили, – продолжил Худ, – в этот уик-энд пресса была полна материалами о падении Доминика и подробностями “Операции “Телефон””. Я видел много редакционных статей о том, как предрассудки и подозрительность в целом добропорядочных людей используются для манипуляций, чтобы разрушать жизни и общества. Надеюсь, эти предупреждения не забудутся вместе с заголовками. Энн, нам нужно будет об этом поговорить. Посмотрим, не можем ли мы разработать что-то вроде образовательной программы для школ.

Женщина кивнула с гордой улыбкой.