Государственные интересы

Я посмотрела на него внимательнее, и только сейчас заметила на лице Короля признаки сильнейшей усталости. Да он же сутки не спал! Лечил меня… А я, увлекшись своими переживаниями, совсем не заметила, как ему тяжело! Ох уж это мальчишеское нежелание признаваться в собственных слабостях. А я? Тоже хороша! В самоупоении своими страданиями, даже не заметила, как плохо человеку, спасшему меня!

Король был бледен, усталые глаза с полопавшимися сосудами, неожиданно проявившиеся мелкие морщинки в уголках глаз, тревожная складка между бровями и упрямые — в уголках губ… Сидит, слегка ссутулившись, чего никогда не позволял себе раньше. И всеми силами пытается продемонстрировать, что совсем не устал. Должно быть он уйму сил, в том числе и магических, потратил сначала на мой постоянный поиск, а потом и на такое быстрое лечение! А я даже и не поблагодарила его толком… Только сейчас я начала понимать, какой силой обладает сидящий передо мной человек. Но ведь даже она — не безгранична. И сейчас он держится лишь на силе воли и гордости.

В моей душе переплелось столько чувств по отношению к нему, что я не выдержала, и совершила поступок, который посчитала бы крайне неприличным ранее. Я потянулась, и накрыла его руку, лежащую на кровати, своей. И попыталась вложить в этот жест все, что испытывала в тот момент: ободрение, искреннюю благодарность, сожаление, смущение, зарождающуюся нежность… Его глаза неуловимо потеплели. Даже карий, всегда такой холодный и загадочные словно бы осветился изнутри. На миг разгладилась морщинка между бровей. Он быстро повернул ладонь, сжал мою руку, поднес к губам и поцеловал. А потом быстро встал и вышел. Я осталась сидеть на кровати, прижав руку к груди, в которой отплясывало какой-то бешенный танец сердце…

Однако, я быстро встряхнулась. Сейчас у меня не было ни времени, ни желания копаться в себе. Я по натуре была не тем человеком, который подвержен приступам меланхолии и напряженного раздумья о смысле жизни, потому как искренне верила, что его нет — а значит, и печалиться тут не о чем.

И уж тем более я никогда не была подвержена внезапным влюбленностям. Исторические примеры, на которых я была воспитана, ясно говорили об опасности подобных чувств. Например, история о княжне Леле и её возлюбленном Михее — весьма жизненная и поучительная.

Много времени назад жила моя предшественница — княжна Леля. Девица в высшей степени мечтательная и романтичная. В деревьях она видела Змеев, в лягушках — заколдованных принцев (от постоянного целования оных она щеголяла вечными и неизбывными, как глупость, бородавками), а из тыкв пыталась выдалбливать кареты. Батюшка-князь особого внимания на пристрастия дочери не обращал — не буйно сходит с ума, и ладно. Хотя, он вообще был на редкость невозмутим — помнится, когда на княжество напали очередные враги, он даже не соизволил к ним выйти и собрать войско вообще. Враги, озадаченные и глубоко обиженные таким невниманием, сочли его тактической хитростью, и решили на всякий случай капитулировать. Кроме всего прочего, тогдашний князь был еще на редкость жизнерадостным, а потому даже не оставлял надежды выдать свою дочурку замуж за какого-нибудь глуховатого и подслеповатого принца, потому как приданное за Лелей было положено немалое. Но, несмотря на это, желающих пока так и не находилось.

О странных пристрастиях Лели не знал только ленивый, в народе о них сложили немало скабрезных частушек и потешных историек. Сама княжна об этом знать не знала, и вполне счастливо жила с собой в своем мире, полном тыкв и лягушек.

Но люди у нас не без выдумки, а любителей быстрого обогащения так и вовсе не счесть. Вот и нашелся такой в нашем княжестве — выпивоха, мот и жуткий бабник — Михей. Был он беден, как бродячий пес, однако смекалист, и за что-то активно любим женщинами. Так вот, день, когда он однажды внезапно протрезвел, стал для него поистине судьбоносным. Ибо тогда Михей впервые узнал в какой стране живет, имена князя, княжны, а также о необычных увлечениях последней. Выпив, для лучшей работы мысли, Михей буквально сразу был озарен идеей, которая после второй кружки была признана им гениальной.

Итак, был обычный теплый летний денек. Княжна Леля по своему обыкновению, с тыквой подмышкой, отправилась на обильно поросший водорослями и покрытый тиной пруд, в коем в изобилии водились принцы-лягухи. Поскольку, княжна была натурой романтичной, такие мелочи, вроде определения пола лягушки, её совершенно не волновали. И все земноводные по умолчанию признавались ею мальчиками. Сами лягушки, кстати, уже узнавали странноватую княжну в лицо, и категорически отказывались выходить и квакать в её присутствии. При приближении княжны пруд настороженно замирал. Леля, однако, ничуть не расстраивалась. Она ставила на принцев сети. Ибо, по иронии судьбы, оказалась не только мечтательной, но еще весьма упорной и предприимчивой.