Государственные интересы

— Наследниц и дочек правящих особ вообще похищают постоянно. Кто этим не занимался? — начал Король. — Это и действенный способ добавить золота в казну, и возможность заключить некоторые соглашения на своих условиях, и даже своеобразное развлечение. В общем, это вполне нормально в нашем мире. Поверьте, за время своего правления я повидал немало самых разных благородных девиц в стенах своего замка. Да и золота, тут вы правы, поднакопил достаточно. В моем случае, княжна, причина проста до безобразия. Любопытство. Да-да, не удивляйтесь. Слава о вас, как о девице умной, рассудительной и весьма политически-активной давно вышла за пределы Княжества. Надо сказать, такой смеси я ни разу не видел. Если девица была умной — значит, она все время посвящала чтению, и совершенно не интересовалась окружающим миром. Если девица была рассудительной — она всех вокруг мучила своими поучениями о том, как жить правильно. Но большинство из них были в равной степени глупы, высокомерны и истеричны. И уж точно никто из них не интересовался политикой просто потому, что все они интересовались только одним — как бы выгодно выйти замуж. Вы не поверите, жертвой скольких домогательств я стал за это время!

Услышав последнюю фразу, я начала тихонько подхихикивать, красочно представив себе, как толпа девиц в неглиже активно ломится в спальню Короля.

— Поверьте, Ярослава, ничего смешного. Иногда мне всерьез приходилось опасаться за свою жизнь и достоинство, — Колдун уже и сам улыбался — искренне и открыто, так, как я никогда не видела. Я даже замерла, боясь спугнуть это мгновение.

Однако, Король, он и есть Король, и никогда не забудет о делах насущных. Улыбка его погасла, и он посмотрел на меня серьезно и строго, разрушив всю идиллию.

— А теперь, княжна, расскажите мне все в мельчайших деталях: что с вами произошло с момент похищения из моего дворца?

— Но вы же Колдун, — засопротивлялась я. — Что вам стоит прочесть мои воспоминания?

— Воспоминания — вещь обрывочная и ненадежная. Они перемешаны, хаотичны и не всегда понятны. Общую картину я понял, однако сознание человека — далеко не книга, и читать его невозможно. Так что, не пропуская ничего, рассказывайте, Ярослава.

Я вздохнула. Говорить отчаянно не хотелось. Море, оно словно бы действительно лечило душу. Однако, я понимала, что должна говорить. Потому что только так мы сможем понять кто наш противник. Да и, сказать по правде, мне было очень тяжело возвращаться к прошедшим событиям. Я словно загнала их в маленький, запертый на замок, чуланчик на задворках памяти, а теперь должна добровольно к ним вернуться. Я заставила себя подняться, и, поплотнее закутавшись в одеяло, начала говорить.

Большого труда стоило описывать произошедшее ровным и спокойным голосом, но у меня получилось. Даже несколько суховато вышло. Естественно, настроение мое испортилось, и больше всего на свете я хотела остаться в одиночестве. То, что случилось со мной за последние дни, глупо было прятать на дне памяти, я поняла это только сейчас, проговаривая, избавляясь от тяжелого груза. Теперь это стало опытом, довольно ценным, надо признать. И требовало тщательного осмысления. Нужно было понять: что во мне изменилось, что я о себе не знала, и как теперь со всем этим жить? Но все это было осуществимо только тогда, когда я окажусь в блаженном одиночестве.

А сейчас, пересиливая себя, я говорила, не глядя на Колдуна. Я не хотела его жалости, более того, боялась её. И он, словно бы понимая это, молчал, давая мне беспрепятственно выговориться. Наконец, я закончила рассказ, замолчала и только тогда решилась бросить взгляд на мужчину. И замерла, сраженная выражением его глаз. Там не было жалости, которой я так боялась. Скорее там было… восхищение? Да, именно восхищение и еще понимание. И я была благодарна ему за это. За то, что не пытался неуклюжими словами лезть мне в душу. За то, что сумел выразить поддержку без слов. За это восхищение, в конце-концов, ведь каждой женщине хочется, чтобы восхищались не только её внешностью (а какая она у меня сейчас и представить страшно), но и поступками… Мы посидели в тишине еще какое-то время. Каждый из нас полностью ушел в свои мысли. И у обоих они были не самые радостные.

— Ярослава, — наконец подал голос, напряженно размышляющий Король. — А когда точно появился Рейналд в момент вашего похищения?

— Уже в тот момент, когда мы исчезли, — припомнила я. — Но все происходило очень быстро. Однако Рейналд даже успел метнуть нож.

— А когда вы оказались на месте, похитительница казалась раненой? — задал другой вопрос мой собеседник.

— Нет, — подумав, ответила я. — Тогда я не придала этому значения, но сейчас точно скажу — нет. Она очень быстро меня спеленала. Хотя я и сопротивлялась. Но если подумать, то Рейналд вполне мог и промахнуться.

— На том месте его ножа мы не нашли, — заметил Колдун.

— Ну тогда нож просто мог застрять в смещающемся пространстве, и не успел долететь.

— Промахнулся, застрял… — пробормотал Король. — Но, княжна, вы меня поражаете. Откуда выводы о пространстве?