Государственный киллер

Это прозвучало до омерзения самоуверенно и оскорбительно, и Влад резко обернулся. На берегу стоял модно остриженный рослый детина в шортах и зеленой «найковской» майке. Стрижка была удачная, пляжная амуниция дорогая и красивая, но физиономия у детины до того нелепая и тупая, что Свиридов не смог удержаться от невольного смешка.

– Ты понял?

– Да понял, понял, – отмахнулся Влад и раздосадованно покачал головой: такая великолепная женщина с таким бурбоном.

Однако она, очевидно, поняла ход его мысли, потому что приблизилась к Свиридову и крикнула детине:

– А тебе чего надо? С кем хочу, с тем и разговариваю.

– Уткнись, дура, – отозвался с другой стороны второй голос, и еще один хлопец, уже без всяких парикмахерских изысков, приблизился к Владу. В руке он держал бейсбольную биту, и по его решительному виду можно было заключить, что он без колебаний пустит ее в ход.

Влад пожал плечами и спросил у девушки, которая болезненно скривилась при виде этого второго парня, откровенно не приветствуя его появление:

– Они что, твои родственники?

Первый из подошедших, если исходить из выражения его лица, не был отягощен избытком интеллекта, зато определенно не был туг на ухо.

– Родственники, бля, – сказал он и решительно шагнул было в воду, но тут же подскочил на месте и выпрыгнул обратно на теплый песок. Вероятно, это его разозлило, потому что он остервенело ткнул пяткой в песочный замок, построенный каким-то ребенком, и заорал на девушку:

– Все, хорош там с этим козлом базарить!

– Это кто козел? – поинтересовался Свиридов, с любопытством прищурившись на амбала. – Девушка, простите, не знаю, как вас зовут… у вас здорово невоспитанные друзья. Они нравятся мне гораздо меньше, чем вы.

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом и, повинуясь недвусмысленному жесту второго парня, вышла на берег. Парень бесцеремонно схватил ее за руку и что-то сдавленно и злобно прошипел на ухо. Влада поразило, как сразу потемнело, даже подурнело ее прекрасное тонкое лицо… Она искоса чиркнула по фигуре Свиридова глазами и медленно направилась вдоль берега под тяжелым взглядом своего конвоира.

– А ну, иди сюда, – с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, сказал первый, тот самый, с модной прической, и небрежно махнул Владу рукой.

– Слушай, – подходя к нему, проговорил Свиридов и посмотрел вслед девушке, – я, конечно, понимаю, что ты там типа помесь телохранителя с конвоиром… такой, значится, опекун нашего времени. Но только кто она такая? – добавил он, продолжая неотрывно смотреть девушке вслед и соответственно не уделяя амбалу ни малейшего внимания.

Напрасно.

– А вот кто такая, – ответил тот и совершенно неожиданно, а главное, очень выверенно и профессионально наотмашь ударил Свиридова по уху так, что у того по всей голове покатился тяжелый звон, а перед глазами звонко брызнули фиолетовые искры. Такой удар свалил бы с ног доброго быка. Хорошо еще, что в самый последний момент Свиридов полуинстинктивно успел отклониться и несколько погасить удар.

– Хорошее объяснение, – пробормотал он, – а главное, доступное…

– Чего ты там вякнул, гнида? – агрессивно рявкнул тот.

Свиридов повернулся в ту сторону, куда только что ушла девушка, и вдруг перехватил взгляд – напряженный, пристальный и какой-то тоскливый. Вероятно, она жалела, что он связался с ее ублюдочными приятелями… или кто там они.

– Ты думаешь, она жалеет меня? – неожиданно даже для себя самого произнес он вслух. – По-моему, это плохо.

– Чевво-о-о? – Здоровяк некоторое время потоптался на месте и наконец выговорил: – Еще раз увидишь ее – беги, как от чумы, если не хочешь, чтобы с тобой произошел несчастный случай.

– Несчастный случай, – медленно проговорил Влад и потер ушибленное ухо. – Несчастный случай произошел с твоей почтенной матушкой, когда она вовремя не сделала аборта.

Кнопка носа у амбала покраснела, а толстенная шея медленно налилась кровью: вероятно, он еще не осознал до конца, какое чудовищное оскорбление ему только что нанесли.

– Понимаешь, – беспечно продолжал Свиридов, – мне всегда говорили, что у меня поганый язык и что он может ляпнуть все, что угодно, но уж прими это обстоятельство как данность. Вероятно, я слишком сложно выражаюсь? Ну да ладно. Язык у меня, конечно, поганый, но другие органы – еще хуже.

Амбал не успел понять, что же, собственно, произошло, когда прямой удар в солнечное сплетение безнадежно сбил ему дыхание, а второй, нанесенный с той же молниеносной быстротой и четкостью, расквасил переносицу и погрузил его в крайне пагубное для здоровья полуобморочное состояние.