Государственный переворот

Итальянцы постепенно утратили интерес к тому, что происходило в Риме, и, появись в стране свой, итальянский де Голль, республика, несомненно, рухнула бы. (Даже без подходящего лидера переворот едва не состоялся.)

Предпосылки переворота

Франция 1958 года и, в меньшей степени, Италия 1964-го были странами, где прервался диалог между правительством и народом. Но во многих странах мира, если не сказать — в большинстве, такой диалог вообще не может состояться, вне зависимости от временных условий.

Если мы составим список стран, в которых недавно произошли перевороты, то увидим, что хотя их этнические и исторические условия очень сильно разнятся, некоторые социальные и экономические характеристики являются для них общими. Выделив эти характеристики, мы составим набор индикаторов, которые в приложении к социально-экономическим данным о той или иной стране покажут нам, представляет ли собой эта страна хорошую мишень для переворота.

Экономическая отсталость

В странах без развитой экономики и относительно равного доступа к процветанию общие условия жизни населения характеризуются болезнями, неграмотностью, высокой рождаемостью и смертностью, а также периодическим голодом. Средний человек в этом обществе лишений фактически отрезан от социума за пределами своего клана и своей деревни. Он мало что может продать. У него мало средств, чтобы что-то покупать. Он не может читать формуляры, указатели на улицах и газеты, с помощью которых общество обращается к нему. Он не может писать и не может позволить себе путешествовать, и поэтому его живущий в городе кузен для него так же недосягаем, как житель Луны. Он не знает, законен ли тот или иной налог или это всего лишь поборы со стороны деревенского бюрократа; не знает он ничего и о социальных и экономических реалиях, обусловливающих политику, которой его заставляют аплодировать. Единственное средство контакта с зарубежным миром для него — правительственное радио, и он знает по прошлому опыту, что оно не всегда говорит правду.

Сложность внешнего мира и недоверие, которое она вызывает, так сильны, что беззащитный и неуверенный в себе житель деревни уходит в безопасный и хорошо знакомый мир своего клана, племени или семьи. Ему известно, что традиционные вожди племени и клана положили глаз на его скудные пожитки. Зачастую он хорошо понимает, что его и их интересы диаметрально противоположны, тем не менее, эти люди задают для него некоторые жизненные ориентиры и являются источником хоть какой-то, но безопасности — а всего этого далёкое и фантастически непонятное государство ему предоставить не может.

Горожанин вырвался из удушающих объятий традиционного общества, но не избежал воздействия незнания и отсутствия чувства безопасности. В этих условиях большинство населения политически пассивно, и его отношения с политическим руководством страны представляют собой улицу с односторонним движением. Руководство взывает к людям, учит их, будит надежды или тревоги, но никогда не слушает; бюрократия взимает с них налоги, издевается над ними, забирает их сыновей в армию, заставляет строить дороги, но мало что даёт взамен. В лучшем случае, при честном режиме, где-то, очень далеко от родной деревни, строится плотина или сталелитейный завод. Эти проекты не принесут людям никакой прямой выгоды, не вырвут их из прозябания, но, по крайней мере, станут утешением, надеждой на лучшее будущее для детей. Ведь в других странах бедным отказывают даже в утешении и надежде: их налоги тратятся на дворцы, танки, самолёты и все те чудные вещи, которые так нужны политикам и их жёнам. Городская беднота, перебивающаяся случайными заработками и ведущая ежедневную борьбу за существование, наблюдает за тем, как правящая элита устраивает коктейль-парти, разъезжает в лимузинах и строит грандиозные виллы[15].

Большинство населения политически пассивно, но это пассивность навязанного молчания, а не инертность. Гнев, вызванный лишениями и несправедливостью, постоянно тлеет и время от времени вспыхивает. У толпы может и не быть чётких политических целей, но её действия имеют политические последствия.

Перевороту 1952 года в Египте, который привёл к падению «монархии белого телефона» короля Фарука и к возникновению того, что стало впоследствии режимом Насера, предшествовал один из таких неожиданных взрывов народного недовольства народа. На 26 января 1952 года («чёрную субботу») была запланирована организованная демонстрация против присутствия и деятельности британских войск в зоне Суэцкого канала. Бедняки вышли из своих трущоб и присоединились к процессии. Среди них были агитаторы из движения «Братья-мусульмане», которые подстрекали толпу к поджогам и насилию[16].