Государство и революции

И уж совсем позорно обделалась западноевропейская дипломатия, вздумав переиграть складывающиеся советско-германские связи. Немцы прибыли на конференцию в надежде добиться смягчения наложенных на их страну экономических требований. Но не тут-то было - державы Антанты ни на какие уступки не шли, да еще и всемерно демонстрировали унизительное отношение к германской делегации, разбив все иллюзии о нормализации отношений с французами и англичанами. Зато большевиков Запад готов был даже включить в число стран-победительниц, обещая им за признание дореволюционных долгов уделить "законную" долю немецких репараций. Что казалось авторам плана чрезвычайно хитрым ходом. Во-первых, торпедировалось сближение между Москвой и Берлином. А во-вторых, к 1922 г. уже становилось ясно, что получить такую огромную сумму с Германии то ли получится, то ли нет, а если получится - то когда еще. Так что более надежным выглядело сорвать куш с России, а она уж пусть сама у немцев вытрясает, если сможет. Да только советская делегация на этот примитивный крючок не клюнула, а предпочла воспользоваться грубыми ошибками держав Антанты. И открыла карты представителям Германии, уговорив их в ночь на 16 апреля подписать Раппальский договор о восстановлении в полном объеме дипломатических отношений, взаимном отказе от претензий и торгово-экономических связях. Ошеломленные таким сюрпризом страны-победительницы не нашли ничего лучшего, как отреагировать новыми оскорблениями и угрозами в адрес немцев, и тем самым, разумеется, дали дополнительный толчок их сближению с Москвой.

Ну а США, хоть и не участвовали в Генуэзской конференции, со своей стороны тоже приложили руку к усилению советского режима. Например, фактически подарили большевикам Дальний Восток. Когда в 1919 г. по решению Совета Антанты и конгресса США американские войска вынуждены были уйти с российской территории, кабинет президента Вильсона не преминул сделать весьма предусмотрительный шаг. 30. 1. 1920 г. госдепартамент вручил послу Японии в Вашингтоне меморандум, что "Американское правительство не будет иметь никаких возражений, если у Японии возникнет решение продолжать одностороннее размещение своих войск в Сибири, или послать подкрепление в случае необходимости, или продолжать оказывать помощь в операциях Транссибирской или Китайской Восточной железнодорожных магистралей". В данном случае оставался расчет, что рано или поздно подобное соседство может привести к советско-японскому столкновению с последствиями, печальными для большевиков.

Однако вслед за Вильсоном к власти пришел скандальный кабинет Гардинга, и этот стратегический ход был аннулирован. Любая моральная подоплека политики немедленно была сразу вытеснена коммерческой. И хотя формально США еще долго держались принципа "непризнания" СССР, но уже в 1920-21 гг. в Москву помчались неофициальные эмиссары Вашингтона, прощупывая возможности получения выгодных концессий, торговых сделок и даже... предлагая взамен экономических приобретений помощь против Японии. Потому что с точки зрения большого бизнеса Япония являлась главным конкурентом США в Тихоокеанском регионе, и правительство Гардинга круто взялось прижимать ее-1 интересы. Надавили на Токио и в вопросе об уходе с Дальнего Востока - опять же, не из-за симпатий к коммунистам, а из-за того, что не желали усиления японцев. Окончательно эта политика сформулировалась на Вашингтонской конференции в ноябре 1921- феврале 1922 гг., по решениям которой Япония вынуждена была оставить Приморье красным.

4. К мировой революции

Самое парадоксальное, что все эти потуги к ублажению и приручению большевиков происходили в то время, как сами кремлевские руководители вот-вот собирались развязать... новую мировую войну. Потому что главным направлением деятельности, да и смыслом существования советского государства все еще считалась мировая революция. (Даже высшая государственная награда - Орден Красного Знамени - по официальному статусу значился "символом мировой социалистической революции", и в приказах о награждении назывался так вплоть до конца 20-х). И после двух неудачных попыток 1919 и 1920 гг. активно готовилась третья. Относительно нее существовали две теории - "индустриальная" и "аграрная". Согласно первой, самым подходящим объектом для следующего взрыва признавалась Германия, и ее промышленный потенциал вместе с человеческими и идеологическими ресурсами России должен был обеспечить победу над "империализмом" Англии и Франции.

Сторонники второй теории опирались на "отечественный опыт", считая, что легче организовать революции в слабо развитых, аграрных странах. Согласно этим схемам, эпицентром взрыва должны были стать вечно неспокойные государства Балкан. Отсюда, как предполагалось, процесс перекинется в Италию, где как раз бурлила фашистская революция Муссолини - выдвигалось мнение, что ее, как и Февральскую, можно раскрутить до социалистической. А уж дальше, с Балкан и Италии разгоревшийся всеобщий пожар захватит Венгрию, Австрию и Германию.