Государство и революции

Упрекая Россию в отсталости и "варварстве", обычно упоминают и крепостное право, задержавшееся до 1861 г. Хотя в те же времена в Америке существовало рабовладение, и никто им в качестве примера отсталости американцам в нос не тычет. Да и туземцы британских колоний, несмотря на формальную личную свободу, уж конечно же, терпели неравенство куда более разительное, чем русские крепостные. Исторической притчей во языцех стали телесные наказания в России - термин "русский кнут" гулял в прошлом веке по Европе в качестве однозначного национального ярлыка. Только как-то забывалось, что за те же преступления, за которые у нас полагался кнут, а то и за более мелкие проступки, в других странах чаще всего лишали жизни. В Англии вешали даже женщин и подростков за украденный носовой платок или другой предмет, стоивший от 5 шиллингов и выше. Что же касается телесных наказаний, то на британском флоте они были отменены только в 1881 г., когда в России их давно уже и в помине не существовало. А в Австро-Венгерских вооруженных силах телесные наказания применялись и вплоть до XX в.

Нередко можно встретить и упоминания о якобы традиционном "русском свинстве" и антисанитарии. Хотя все иностранцы, посещавшие нашу страну, считали своим долгом в качестве местной экзотики отметить многочисленные бани - и частные, и казенные, куда каждый русский, от царя до холопа, ходил регулярно, как минимум - один, а обычно два раза в неделю. В то время как их "культурные" европейские современники не мылись месяцами, и вши под париком вельможи или в кружевном белье высокопоставленной дамы считались обычным явлением. Скажем, при коронации английского короля Генриха IV крайнюю завшивленность его головы, подставленной под надеваемую корону, отметили в хрониках как "плохое предзнаменование". А в "Сборнике правил общежития", изданном в Париже в эпоху "короля-солнца" Людовика XIV объявлялось признаком дурного тона причесываться или поправлять волосы, будучи в гостях - чтобы не подарить другим приглашенным своих насекомых. И рекомендовалось ежедневно (!) мыть руки. Вся знаменитая французская парфюмерия развилась из стремления цивилизованных дам и кавалеров забить запахи грязного тела и пота, ручьями текущего на балах, а при строительстве Версаля во второй половине XVII в. там не было предусмотрено и оборудовано ни одной ванны - даже для короля. Впрочем, и ни одного туалета, так что для отправления нужд тысячам придворных, гостей и прислуги оставались кустики Версальского парка, благоухавшего совсем не романтично. Или горшки, разносимые лакеями и выплескивающиеся туда же. Ну да выплескивание нечистот на улицу прямо из дверей и окон было будничным делом в любом европейском городе. Кроме России, где в любом дворе уборная существовала. А что касается нынешнего англоамериканского культа гигиены и чистоты, то он только в XIX в. был перенят западной цивилизацией от китайцев - которых, кстати, культурные колонизаторы считали не иначе как "грязными дикарями".

Так что не сходится, насчет русского варварства-то. Больше даже смахивает на известную психологам закономерность, что один человек склонен винить и подозревать других в том, в чем сам грешен - или, как та же закономерность выражается не очень благозвучной русской пословицей, "свекровь б.... - и невестку гулящей считает". Но, пожалуй, самое исчерпывающее объяснение предубежденности и настороженности, а то и антипатий западной цивилизации в отношении России и русских, и впрямь лежит не в рациональной, а в психологической области. И лучше всего такая специфика обосновывается исходя из теории Л. Н. Гумилева о "суперэтносах" "западноевропейском", "евразийском", "мусульманском" и т. п., то есть, больших надэтнических системах, объединяющих несколько народов по признакам близких стереотипов мышления, поведения, общим системам ценностей и схожести исторических путей. Системах; где схожих черт больше, чем национальных различий. Скажем, несмотря на бытовые особенности, француз в Италии или Англии чувствует себя почти "как дома", точно так же как араб в Турции или Пакистане. А вот наоборот, араб в Западной Европе или француз в мусульманской Азии, сразу окажутся "чужими" - и окружающий мир будет для них "чужим". Гумилев довольно четко и на многочисленных примерах показал, что как бы ни были велики противоречия внутри одного суперэтноса, они все равно чаще остаются менее значительными и сглаживаются намного легче, чем между народами разных суперэтносов - им просто внутренне легче понять друг друга и подойти друг к другу с собственной логикой, с точки зрения своего собственного менталитета.