Государство и революции

Однако шло постепенное опутывание ее политическими сетями, умелая игра на противоречиях с Германией и Австро-Венгрией. И первый толчок к этому дала сама Германия. После Франко-прусской войны Россия из соображений стабильности Европы вступилась за разгромленную Францию, не позволив Бисмарку в 1875 г. начать "превентивную войну" и добить ее окончательно. А в 1878 г., на состоявшемся после Русско-турецкой войны Берлинском конгрессе европейские державы по инициативе Англии и Австро-Венгрии (и при участии Франции) постарались ограничить усиление России на Балканах, и часть территорий для «противовеса» была отдана австрийцам. Из чего неизбежно возникла напряженность их отношений с русскими. И хотя отношения Австро-Венгрии с Германией (разгромившей ее в 1866 г. и лишившей гегемонии в германском сообществе) тоже оставляли желать много лучшего, но немцы, чтобы избежать русского вмешательства в свои последующие разборки с Западом, немедленно воспользовались этим фактором. И в 1879 г. заключили договор с австрийцами о взаимопомощи в случае нападения России. Причем во времена пребывания у власти Бисмарка речь о войне самой Германии против русских даже не возникала — Австрия требовалась немцам пока лишь в качестве противовеса для их "нейтрализации".

Но это, в свою очередь, использовала Франция, и в 1891–1893 гг. заключила с оскорбленной Россией ряд соглашений, в том числе и оборонительную военную конвенцию о союзе в случае нападения Германии и Австро-Венгрии. Дальше пошло «скручивание» по всем линиям — словно сильного, но простоватого жениха, приглянувшегося хитрой бабенке. Соблазняли "богатым приданым", затягивая в зависимость от своих займов, кредитов, концессий. Вовсю шла игра на традиционных рыцарских чувствах русского дворянства — чести, верности слову и обязательствам, и традиционных представлениях русского народа о помощи братьям по языку и вере. Широко поддерживалась (на словах) идеологическая забота Петербурга о «братьях-славянах» и т. п. А любые трения и противоречия с потенциальными противниками всячески раздувались и преподносились в качестве персональных оскорблений: например, неравноправные торговые условия, принятые Германией для российских товаров, чтобы избежать их конкуренции. Хотя как раз с западной, меркантильной точки зрения, уж эти-то противоречия Россия могла решить гораздо дешевле — всего лишь сменой ориентации или просто ценой своего нейтралитета. Почему-то сами для себя европейские державы отнюдь не считали зазорным политическое лавирование из соображений выгоды: к примеру, Италия переметнулась из Тройственного союза в лагерь Антанты только из-за того, что там больше посулили. И лишь в отношениях с Россией подобное заведомо исключалось — с ее стороны подразумевалось сугубо рыцарское поведение. Характерно, что Англия пришла к соглашению с Россией гораздо позже Франции, только в 1907 г. Потому что ранее именно ее считала своим главным врагом. И только после ее поражения и ослабления в Русско-японской войне пришла к выводу, что теперь основную опасность для британских интересов представляет уже не Россия, а Германия.

Отметим и то, что если Англия, Франция, Италия, Сербия, Германия, Австро-Венгрия, Япония при начале войны руководствовались вполне конкретными персональными целями, то России (не к чести ее политических руководителей) союзники заморочили голову лишь туманными и расплывчатыми обещаниями. Ей внушили мысль о необходимости защиты своих владений в Польше (которая и не потребовалась бы, не вступи она в войну), и о возможности округлить эти владения за счет польских территорий противника (что было совсем не нужно). Или о предполагаемом объединении Польши под русским протекторатом (который еще вряд ли позволили бы потом осуществить). Наобещали прирезки за счет Османской империи (вообще еще колебавшейся, воевать или нет — так что и обещания за ее счет оставались чисто гипотетическими), гарантии автономии для турецких армян под российским покровительством (и опять же неизвестно, дали бы там утвердиться или нет? Или внезапно все обеспокоились бы, как насчет усиления на Балканах?) В вопросе о статусе черноморских проливов очень неопределенно заверили в готовности идти навстречу (и уж этого наверняка не разрешили бы — потому что свободный выход через Босфор и Дарданеллы прямиком выводил Россию к зонам британских интересов на Ближнем Востоке, к которым англичане всегда относились крайне болезненно). Правда, Англия великодушно согласилась разделить с Россией сферы влияния в Иране, Афганистане и Тибете. Но тут надо учесть, что никаких сфер влияния в Афганистане и Тибете у самих британцев не было, потому что все англо-афганские войны в XIX в. завершились для них поражениями, а попытки проникновения в Тибет оборачивались полным провалом.