Государство, общество и природа в России конца XIX – первой трети XX века. Танго втроём

В-третьих, не могу не отметить ученых и их работы, оказавших на меня идейное и концептуальное влияние: Э. С. Кульпин-Губайдуллин, Л. В. Милов, Л. Г. Протасов, В. В. Канищев, В. Л. Дьячков, С. А. Нефёдов, В. И. Дурновцев, Ю. А. Лайус, Э. Г. Истомина, И. Е. Кознова, В. Г. Мордкович, Е. И. Гололобов, В. А. Ильиных, Г. В. Любимова, Д. Мун (David Moon), М. Таугер (Mark Tauger), Э. Бруно (Andy Bruno) и многие другие.

В-четвертых, я благодарна главным редакторам, членам редколлегий и рецензентам ведущих научных журналов, которые способствовали публикации промежуточных результатов данного монографического исследования.

В-пятых, я особенно признательна руководству и сотрудникам РГИА, РГАЭ, ГА РФ, РНБ, Тамбовской областной универсальной научной библиотеки имени А. С. Пушкина за профессионализм и внимательное отношение. В-шестых, теплые слова благодарности я адресую И. А. Савкину, руководителю издательства «Алетейя», коллективу редакции за подготовку к печати и издание данной книги.

1. Обзор источников и научной литературы

Существенное значение для научного исследования имеют правильно и максимально полно подобранные для изучения факты и явления. В сфере экологической истории, как и в истории вообще, эту функцию выполняют исторические источники – остатки прошлого, ставшие его памятниками, которые с разной степенью информативности и достоверности насыщают научный поиск необходимыми фактами. Они, в свою очередь, в процессе критического познания создают искомое знание. Источниковой основой для нашего исследования послужили разнообразные архивные и опубликованные материалы. Имея в виду то, что наше внимание сосредоточено не на фиксации негативных проявлений взаимоотношения общества и природы, ведь экоистория не должна быть историей экокатастроф, как справедливо заметил современный немецкий историк Й. Радкау9, а на изучении довольно «тонкой материи» – рефлексии государства и общества над опытом взаимодействия с природной средой, т.е. на явлении из области психологии, то значительную видовую часть источников составили различные нарративные источники.

При отборе источников мы руководствовались двумя главными соображениями: во-первых, нас интересовали материалы, отразившие восприятие современников изучаемого периода времени (принцип аутентичности), во-вторых, тех из них, которые были связаны со сферой сельского хозяйства, экономики в целом и государственного управления (посредством личного труда, управления, изучения – крестьяне, чиновники разных уровня и ведомств, руководители государства, ученые), хорошо знали жизнь села изнутри, а значит, с большой долей вероятности могли оставить верифицированные наблюдения-характеристики об исследуемых нами явлениях. С учетом этого большой информационный потенциал содержат источники личного происхождения, которые при этом требуют дополнительного критического анализа с тем, чтобы отличить единичное мнение от общепринятого и распространенного. Дополнительные краски в исследование добавили художественная литература, произведения живописи, а также фотографии. Последние помещены в приложении книги и передают не только дух времени, но и черты экокризиса, попытки устранения его последствий. Причем нам встретилось больше изображений с позитивным содержанием (процессы мелиорации, например).

Относительно выявления особенностей восприятия государством социоприродных аспектов в аграрной политике, то ведущую роль сыграли многочисленные делопроизводственные документы, программы политических партий, властные решения органов управления, законодательные акты и пр. Для нас важной задачей стало определение властной воли, лежавшей в основе принятых решений в отношении ресурсопользования. Одновременно мы всякий раз оговариваемся о том, что в современном нам понимании (и наименовании) экологическая политика в конце XIX – первой трети XX в. еще не существовала, однако некоторые ее элементы могут быть обнаружены применительно к объекту нашего исследования в аграрной политике. В частности, в регулировании землепользования, лесопользования и водопользования, концентрации и распределения проживания людей на той или иной территории, что напрямую влияло на интенсивность хозяйственной эксплуатации природных ресурсов. В традиционной историко-аграрной литературе земля, лес и водные источники рассматривались как объекты аграрной политики. Как правило, историки-аграрники не видят в государственной политике в отношении них экологическую составляющую. Между тем названные хозяйственные ресурсы изначально являются природными, ставшие в процессе экономического использования уже окультивированными объектами окружающей среды. Когда государство задавало параметры извлечения материальных выгод из природопользования, имея в виду цель либо восстановить нарушенный баланс в природе, либо подчинить себе законы природы, то речь уже идет об экологии.