Государство: переосмысление

Добыча первобытных победителей состоит из большого количества имущества, которое недоступно для своего немедленного использования и потребления. Поскольку ценные предметы в этот период существуют в очень немногих формах, а эти немногие формы встречаются в большом количестве, то «предельная полезность» любого вида держится на очень низком уровне. Особенно это касается самого важного продукта политических средств — рабов. Давайте сначала рассмотрим случай со скотоводом: его потребность в рабах ограничена размером его стад; он, скорее всего, обменяет свой излишек рабов на другие предметы, представляющие для него бОльшую ценность: на соль, украшения, оружие, металлы, тканые материалы, посуду и прочее. По этой же причине скотовод не только во все времена грабитель, но всегда вдобавок он еще купец и торговец, и как торговец, он защищает торговлю.

Он защищает торговлю, попадающуюся ему на пути, чтобы обменять свою добычу на продукты другой цивилизации, — с древних времен кочевники сопровождали караваны, проходящие через их степи или пустыни, в целях откупных денег, — но он также защищает торговлю даже в местах, завоеванных им с доисторических времен. То же экономическое соображение, которое побудило скотоводов перейти от медвежьей стадии грабителя к стадии пчеловода, должно было оказать влияние на них в том, чтобы они поддерживали и защищали древние рынки и ярмарки.

В этом случае одно-единственное разграбление означало бы убийство курицы, несущей золотые яйца. Ведь гораздо выгоднее сохранить рынок и, скорее, распространить на него господствующий мир, поскольку от регулярного обмена иностранными товарами, против одноразовой добычи, можно получить не только прибыль, но и откупные деньги, которые будут собраны как плата для лордов. По этой же самой причине притязания правителей феодальных государств на всех стадиях их развития простирались на внутренние рынки, торговые пути и торговцев под предлогом их «особой защиты», «царского мира», часто в самом деле закрепляя за собой монополию внешней торговли. И мы повсюду видим, как все они заняты созданием новых ярмарок и городов за счет протекций и иммунитета.

Такой интерес к системе ярмарок и рынков делает вполне вероятным то, что племена скотоводов настолько уважали существующие рынки в своей сфере влияния, что они полностью приостановили использование политических средств, чтобы не насаждать «господство» над ними. История, рассказанная Геродотом, по сути вероятна, хотя даже он был удивлен тому, что у Аргиппеев был священный рынок посреди беззаконных скифских скотоводов и что их невооруженные жители были так эффективно защищены только благодаря священному миру их рынка. Многие подобные феномены делают это более правдоподобным.

«Никто не осмелится причинять им вред, так как они считаются святыми, и тем более они не имеют оружия; но именно они разгоняют ссоры своих соседей, и любой, кто бежал к ним как дезертир, не мог быть затронут любым другим человеком»122. Подобные случаи встречаются часто: «Это всегда одна и та же история как Аргиппеев, история ‟святого”, ‟безоружного”, ‟справедливого” племени, торгующего и устраняющего раздоры посреди племен бедуинского кочевого населения»123. Цере124 можно привести как пример высшего уровня. Страбон125 говорит о его жителях: «Греки высоко ценили их храбрость и справедливость, потому что, несмотря на свою могущественность, они воздерживались от их грабежа». Т. Моммзен, который цитирует этот отрывок, от себя добавляет: «Это не исключает пиратства, которым занимались как торговцы Цере, так и все остальные торговцы, и скорее всего то, что Цере был своего рода свободной гаванью как для финикийцев, так и для греков»126.

Цере не похож на ярмарку Аргиппеев, рынок внутри отдельных кочевников, он посреди владений морских кочевников, порта, наделенного собственным миром. Это одна из тех типичных формаций, значение которой, по моей оценке, не было оценено по достоинству. Они, как мне кажется, оказали мощное влияние на происхождение морских государств.

Те причины, по которым мы видели, что сухопутные кочевники вынуждены сохранять, если не создавать рыночные места, должны были бы с еще большей интенсивностью приводить морских кочевников к подобному же поведению. Транспортировка добычи, особенно скота и рабов, трудна и опасна на тропах через пустыню или в степи: медленное передвижение способствует преследованию. Но с военным каноэ или кораблем-драконом эта транспортировка легка и безопасна. По этой причине викинг даже более торговец и купец, чем скотовод. Как сказано в Фаусте, «война, торговля и пиратство неразделимы».

Часть В. Происхождение Морского Государства