Читаем Государыня полностью

Государыня

Пусть боярин блистает при дворе, пусть показывает мощь Руси-матушки, пусть топит окружающих в словесной патоке — это они запросто, Софья уже на своем опыте убедилась, что заболтать бояре могут хоть кого! А ребята при нем будут скромно делать свое дело. Ну, кому придет в голову обратить внимание на лакеев? Кому они вообще сдались?

А они будут работать. Спокойно, методично…

Господи, ну дай ты нам хотя бы лет пять ни с кем не воевать, а!!

— Вряд ли.

Иван Сирко смотрел желтыми глазами. Хищными, умными…

— Я вслух начала разговаривать?

— Говорят же, что я колдун…

Софья ни на минуту не поверила. Скорее она себя выдала или мимикой, или губами пошевелила.

— Степан мне о характерниках рассказывал. При чем тут колдовство?

— Не боитесь, государыня?

— А вы волком обернитесь! Тогда испугаюсь.

Нет, не боялась. Тоже мне, страхозавр нашелся! Волком он бегает! Да в девяностые с тебя бы шкурку спустили и голым в Африку пустили!

— Прямо в церкви?

— Можете у меня под окошком повыть. Обещаю тяжелыми предметами не кидаться.

Иван усмехался. А и верно, не похожа царевна на обычных женщин. Даже жена его — и та до конца не приняла, побаивалась, а эта знай посмеивается. Не зло, не обидно, просто улыбается краешками губ, как-то очень просто и по-дружески.

— Что теперь с Крымом будет, царевна?

Софья пожала плечами.

— Ну, что. Степан с супругой в Бахчисарай поедут, там красиво. Вы на Сечи останетесь?

— Ты ведь хочешь, государыня, чтобы Сечь по руку русского царя пришла?

— А что, не придете? Так выбор невелик, либо к нам, либо к полякам.

С этим спорить было сложно. Иван поморщился:

— Думаешь, не бывать Сечи независимой?

— Для того слишком многое нужно. Вы не привыкли сеять, жать, торговать… вы привыкли воевать. И в Крыму у вас будет раздолье. А всем остальным вас будет обеспечивать Русь. Пройдет еще много времени, прежде чем Крым станет местом, где можно укрепиться и зажить самостоятельным государством.

— Не боишься, что мы, как татарва, станем?

— Боюсь.

— А что взамен предложить хочешь? Ведь предложишь рано или поздно…

— Можем вечером про то поговорить? Государь рад будет…

— Ты мне хоть словом намекни, чтобы я обдумывать начал? Хоть краем…

Софья подумала секунду. Да что ж и не намекнуть?

— Казачество условно на две части делится. Те, у кого жены, дети, им дома ставить, семьи поднимать — этим в Крыму уютно будет. Табуны разведете, часть землицы распашете, каналы проложим, где можно будет…

— И вторая. Молодая, горячая… голозадая.

Софья кивнула:

— Именно. И я хочу предложить им по морю походить, где я скажу. Добычу обещаю богатую, разве что море похолоднее будет…

— И где ж то?

— Там, где Амур-река вливается в море. На границе с землей, носящей имя Китай. Или империя Мин.

— Далеко. Я про то слышал. Но я так понимаю, ты людей не обидишь?

— Государю трупы не нужны. А вот верные слуги без награды не останутся, сам видишь.

— Да уж сложно не видеть. Приду я вечером, государыня.

— Я слугу пошлю, мы с государем в кабинете ждать будем.

Иван Сирко поклонился. Софья спокойно смотрела ему вслед. Не то чтобы она боялась бунта в Крыму. С турками у казаков генетическая неприязнь, а значит, нужно дружить с противоположной стороной. К тому же корабли будут в ее руках, Азов будет только русским… если что — она любой бунт кровью зальет. Не хотелось бы, но — разберется.

Проблема в том, что казаки могут договориться с поляками, а самые отчаянные еще и мешать торговле. А вот это уже ни к чему. Эту возможность она и хотела исключить, перебрасывая казаков за Урал. Ну и достигнуть еще кое-каких целей, как и всегда в политике.

Степана и Татьяну тем временем выводили из церкви. Невеста светилась так, что видно сквозь фату было. Да и Степан был хорош. А уж как народ радовался! Сейчас, на их глазах, совершалась сказка — богатырь, победивший подлых татар, получал в награду прекрасную царевну и… ладно, насчет полцарства — перебьется. Хватит ему и Крыма! Пусть покамест правит, а Софья будет медленно, осторожно сшивать ниточками то, что давно бы следовало.

Чтобы Сечь, Крым, Русь — все стало единым целым, одним царством. Чтобы никакой скотине не пришла в будущем мысль то полотно рвануть!

Софья посмотрела на Ивана Сирко уже более хищно. Оценивающе, холодно… авторитет ведь, да какой! Коли поможет…

— Сколь там моей жизни осталось. — Иван смотрел в ответ грустно. — Но вижу я, что зла в тебе нет, и помогу, чем смогу. Только вот крови еще пролить много придется.

— Ничего. Про́клятой царевне можно.

— Так ведь нет на тебе проклятия…

— И мне то ведомо. Но никто не мешает пользоваться народными страхами в своих целях?

— Сонечка, ты идешь?

Иван Морозов словно из воздуха соткался рядом. Царевна кивнула:

— Да… идем?

Возражений не было.